Михаил Шпорт - Теория нереальности

В этой пустой комнате было совершенно нечем заняться. Хотя бы телевизор, что ли, повесили. Как же мне коротать время своего заключения? Ведь, судя по всему, сидеть в заточении мне предстояло очень долго. Так можно и с ума сойти от тишины и одиночества.

Но, говоря начистоту, это не было так уж удивительно. В конце концов, я был арестован, заключен под стражу. Эта комната была своего рода тюрьмой. А я что-то не припомню, чтобы в тюремных камерах были какие-то развлечения для заключенных.

Однако, спустя минут десять, мне пришла мысль, которую стоит проверить. Я вскочил, подошел к висящей на стене камере и сказал, глядя прямо в нее:

– А можно мне какую-нибудь книжку хотя бы?

Мне вспомнилось, что многие преступники начинают активно читать книги, пока отбывают свое заключение. Это было разрешено и, наверное, даже поощрялось. Кто-то даже читает Библию и начинает верить в бога. Мне бы, конечно, хотелось почитать что-то из своего круга интересов. Но сейчас я был согласен даже на стопку прошлогодних газет.

Ответом мне была тишина. Посмотрев еще несколько секунд в камеру, я отвернулся и злобно пробормотал себе под нос:

– Я же тут сдохну от тоски…

Но не успел я сделать и пары шагов в сторону дивана, как из коридора донеслись какие-то звуки. Кто-то шел в сторону моей камеры. Через несколько секунд дверь открылась, а за ней стояла вчерашняя девушка. В этот раз она была одна. Я попытался разглядеть, есть ли кто-то еще в коридоре, когда в динамике на стене раздался голос Владимира:

– Даже не думайте, Сергей. Сбежать вам все равно не удастся.

– Я и не думал… – прошипел я сквозь зубы и снова посмотрел на девушку.

Я успел заметить, как она быстро отвела от меня взгляд. Торопливо пройдя в комнату, девушка взяла поднос и, бросив на стол какую-то книгу, так же стремительно выскочила в коридор. Щелчок замка и удаляющиеся шаги возвестили о том, что я снова остался один. Видимо, это самые частые звуки, которые мне придется здесь слышать.

Вздохнув, я подошел к столу и взял книгу в руки. Это был какой-то сборник историй про фантастических существ. Сначала я немного удивился, что мне принесли именно эту книгу. Но потом сообразил, почему так получилось. В досье наверняка есть данные о моих увлечениях. Было даже немного приятно, что они это учли и принесли не первую попавшуюся книжонку. Какое-то уважение к моей личности у них все-таки есть.

Что ж, попробую хоть немного отвлечься от тяжести своего положения. Ведь сделать с ним я все равно ничего не могу. Поэтому, завалившись на диван, я открыл книгу и погрузился в чтение.

Так пролетело время, и наступил обед. Та же девушка снова быстро сменила поднос и, не глядя на меня, скрылась за дверью. В этот раз я даже не посмотрел на нее. Ничего нового все равно не ожидалось. Поэтому, когда открывалась дверь, я просто покосился на нее и снова вернулся чтению.

Также пролетело и время до ужина. Снова та же девушка. Новый поднос, новая еда. Щелчок замка, удаляющиеся шаги. Уже привычная последовательность.

К вечеру я дочитал книгу, положил ее на стол и лег спать. Свет снова сам собой потух. Я уже не обращал на это внимания. А утром, когда проснулся, обнаружил на столе кофе с бутербродами и новую книгу. В этот раз я даже не услышал, как кто-то приходил.

Так и полетели дни моего заключения. Один за другим, каждый похож на предыдущий. Динамик на стене молчал. Ко мне никто не приходил, кроме девушки, менявшей еду и книги.

Через пару дней, за очередной чашкой утреннего кофе, у меня все-таки появилась мысль, попробовать хоть что-то выяснить. Ближе к обеду, я уже с нетерпением ждал, когда услышу знакомые шаги в коридоре. И вот из-за двери раздался заветный стук женских каблучков.

Быстро вскочив с дивана, я подбежал к двери и застыл в ожидании. Щелкнул замок и в открывшейся двери стояла девушка с подносом. Она уже хотела зайти, как увидела меня и застыла в нерешительности. Ее, похоже, смутил этот сбой в обычном распорядке.

– Заходи, не стесняйся, – сказал я и жестом показал внутрь комнаты, как будто приглашая ее в свой дом.

Она немного помедлила и осторожно переступила порог.

– Как тебя зовут? – продолжил я. – Ты уже столько дней приходишь ко мне, а мы так и не познакомились.

Девушка замялась и тихо ответила:

– Геля, – потом немного откашлялась и произнесла уже чуть увереннее. – Ангелина.

Наконец, она осторожно прошла к столу, поставила новый поднос и, взяв старый, направилась к двери. Понимая, что она сейчас просто уйдет, я рванул к двери.

– Сергей! – раздался в тот же момент голос Владимира из динамика. – Мы же предупреждали вас о попытках побега.

– Да никуда я не собираюсь, – гаркнул я в ответ, повернув голову к камере.

Когда я перевел взгляд назад, девушка уже переступила порог и начала закрывать дверь.

– Стой! – крикнул я ей вслед.

На долю секунды она замерла, но потом захлопнула дверь и щелкнула замком. Я повесил голову, слушая ее удаляющиеся шаги.

– Она не имеет права с вами разговаривать, – снова раздалось из динамика.

– Да пошли вы все… – пробормотал я и направился к своему обеду.

Запихнув в себя еду, я вернулся к чтению. Периодически поворачиваясь в сторону камеры и посылая в нее гневные взгляды.

День за днем я пытался как-то разговорить девушку. Но больше мне не удавалось вытащить из нее ни одного слова. Видимо, начальство сделало ей выговор за тот первый раз. И теперь она старалась максимально быстро менять подносы с едой, не задерживаясь в моей камере ни на секунду дольше необходимого.

И каждый раз, когда я начинал ей что-то говорить, в динамике раздавалась одна и та же фраза, произносимая Владимиром:

– Она не имеет…

– Права с вами разговаривать, – злобно закончил я в один из дней. – Я помню. Вам, что, заняться больше нечем? Сидите и бухтите там в свой микрофон.

Пока девушка производила очередную смену подносов, я подошел к камере и поднял взгляд в объектив.

– Здесь хоть кому-нибудь можно со мной разговаривать? – сказал я, слушая, как девушка покидает мою камеру и закрывает дверь.

Ответом мне была ожидаемая тишина. Это меня уже не удивляло. Но, с каждым разом начинало все больше раздражать. И сегодня, похоже, раздражение дошло до критической точки.

– Козлина! – взорвался я. – Сидишь там, как сыч, смотришь в свой экранчик! У меня, между прочим, есть права! Человека нельзя задерживать больше, чем на сутки, просто так!

На самом деле, я не был уверен в этом на сто процентов. Но мне точно приходилось где-то слышать про то, что человека нельзя надолго закрывать в камеру, без суда и следствия. А может, это и не про нашу страну было… Надо меньше смотреть телевизор. Нахватался какой-то информации, и даже не смог запомнить, о чем она и где ее уместно использовать.