Нэт Прикли - Пленница

— Твоих модниц вместе с мужьями, любовниками и портными в заколоченных ящиках пришлю…

Найл, даже не подозревал, что вызывает у девушки столь лютую ненависть, которая просматривалась в ее эмоциях. Он и представить себе не мог, когда и за что могла обозлиться на него Ямисса.

Князь, похоже, не терял надежды переломить сопротивление дочери, убедить ее доводами разума, дипломатии и интересов страны. Найл вдруг испугался, что северянин добьется своего. Ямисса пожертвует собой ради высших интересов, и рядом с ним на веки вечные окажется ненавидящая его женщина. Будет спать рядом с ним, есть за одним столом, стоять рядом во время встреч и переговоров и — ненавидеть. А может, и вредить, когда представится такая возможность.

— Князь! — услышал Найл свой голос, еще не успев понять, что делает. Иди сюда.

Гость на миг крепко сжал руки дочери, отпустил и приблизился к правителю.

— Я вижу, ваш разговор протекает бурно, — грустно улыбнулся Найл. — Давай оставим его. Насильно мил не станешь. Я отпускаю вас без всяких выкупов и условий!

— Посланник… — князь поддался эмоциям, сделал еще один шаг и крепко обнял правителя. — Запомни, отныне ты мой друг и брат. Никаких войн, никаких разногласий. С этого момента я забыл про Приозерье. Оно твое навсегда, твоих детей и внуков. Клянусь, пока я жив, границы моего княжества и двери моего замка открыты для тебя. Ты будешь самым желанным гостем! Оставим ошибки и обиды в прошлом. Что скажешь?

Найл пожал плечами и коротко ответил:

— Да…

Князь снова крепко обнял правителя. Посланник увидел так и оставшуюся у стены княжну Ямиссу. Душу девушки разъедала невесть откуда взявшаяся жгучая обида.

По небу ползли крупные темно-синие облака, тяжело двигаясь в сторону далеких вершин Северного Хайбада. Почти все жители города время от времени с надеждой поднимали к ним глаза, мечтая о столь редком в здешних местах дожде. По широкой реке плясали мутные невысокие волны, и крепко принайтованный к пристани корабль жалобно поскрипывал, просительно притираясь к лохматым с внешней стороны доскам.

— Ты должен нанести визит в княжество, — убеждал Посланника князь. Можешь сразу привезти посольство, или оценить его необходимость. Но нанести визит обязан. Можешь привести с собою все свое войско — я не боюсь армии честного друга. Всем найдем и кусок мяса, и крыша над головой. Только приезжай.

— Подожди ну хоть месяц! — взмолился Найл.

— Ладно. Согласен, — кивнул отплывающий гость. Месяц, это как раз то, что нужно. Я тоже кое с чем разберусь и подготовлюсь. Значит, ровно через месяц. Через тридцать дней. Я пришлю к ущелью почетный караул.

— Сорок, — попытался Найл выторговать еще десяток дней.

— Хорошо, пусть сорок, — опять согласился князь. Но только точно!

— Да, через сорок дней, — на этот раз решительно кивнул Посланник.

— И еще, — понизил голос князь. Тебе в плен сдались триста моих воинов. Разумеется, они отдались на твою милость, и ты вправе делать с ними все, что пожелаешь. Но прошу тебя, согрей свое сердце. Они не питали к тебе ненависти, они всего лишь выполняли свой долг.

— Думаю, в ближайшие месяцы пленные обретут свободу.

— Я шел к врагу, а приобрел друга, — приложил руку к сердцу северянин. Ты благородный человек. До встречи.

Князь взошел на выделенный Найлом корабль, который должен отвезти гостей до порогов, встал у борта и приветственно вскинул руку. Моряки заторопились отдавать швартовы. Княжна, которая еще час назад не прощаясь взошла на корабль и тут же спряталась в каюте, так и не выглянула. На душе отложился неприятный осадок — возможно, поначалу она испугалась, но ведь девушка прожила эти недели в полной безопасности и сытости, никто не оскорбил ее ни словом, ни действием. Могла хотя бы оглянуться. Судно сыто отвалилось от причальной стенки, выпростало длинные тонкие весла и решительно вспенило ими воду, уходя от прибрежных мелей.

Посланник с облегчением вздохнул. Похоже, в ближайшее время никому на этой земле проливать кровь не понадобится.

Вокруг быстро сгустился мрак. Недвижимо, словно в испуге, замер воздух. Две крупные сизые тучи повисли над крышами, почти касаясь друг друга боками, пару раз деловито громыхнули и внезапно обвалились ливнем. Первые минуты вода просто падала сплошной стеной, потом плотность дождя ослабла, он разбился на отдельные струи. Стало видно дома, по стенам которых стекали ручьи, деревья с мокрыми обвисшими листьями, улицы, обратившиеся в бурлящие потоки. На ведущем к причалу спуске десяток крепких, здоровых ребятишек с восторженными воплями бесстрашно кувыркался в этих водопадах. Дети переселившихся сюда ремесленников и крестьян. Здание на острове детей по-прежнему бессмысленно таращилось на реку своими безжизненными окнами.

Без людей этот мир мертв. Истина, понятная даже паукам. Неужели во владениях князя и вправду так запросто разбрасываются детскими судьбами, как это утверждает Тройлек?

Нужно выдергивать Шабра и девушек из Дельты и отправляться к князю в гости, пока соседний правитель настроен доброжелательно. Упускать столь редкостный шанс добыть двуногих малышей нельзя. Прихватить с собой как можно больше соли, которую столь ценят северяне, да обменять на ненужных им малюток.

С соли мысли Найла перескочили на хозяйку солеварни и ее затянувшуюся беременность. Впервые за много месяцев Посланнику не нужно было куда-то спешить, решать какие-то дела, лихорадочно собираться в дорогу. Тройлек, постоянно готовый озадачить правителя новой проблемой, на причал явиться не рискнул. Саарлеб почетного караула тоже не присылал. Самое время нанести давно назревший визит в Белую Башню.

Вверх уходила широкая беломраморная лестница, застеленная темно-бордовой ковровой дорожкой. Широкие перила внизу украшали широкие тяжелые вазы, а чуть выше, в конце пролета — стройные восьмигранные стеллы. Пролет упирался в высокое изваяние, выполненное в античном стиле, с характерной патиной — но слишком целое, нетронутое, чтобы быть подлинником. Выше лестница раздваивалась, круто выгибалась, поворачивая чуть ли не на сто восемьдесят градусов и пряталась за частую колоннаду. Справа и слева в два этажа шли широкие окна, украшенные позолоченной лепниной. Потолок украшал огромный единый плафон, с которого оседлавший грозовое облако Зевс задумчиво созерцал убранство огромного помещения.

Вокруг крутилось несколько полуобнаженных красоток, явно нашептывающих о перерасходе олимпийских денег, а натянувший свой лук Амур уже выцеливал прячущегося за легкое облачко Гермеса в крылатых сандалиях, по всей видимости виновного в безоглядном транжирстве.