Нэт Прикли - Знамение

Внезапно валун густо покраснел, волна цвета ярости прокатилась по камням назад, и правитель ясно увидел огромную ящерицу — раз в десять превышавшую по размерам тех, что водятся в пустыне.

Ящер резко изменил цвет на ярко-желтый и кинулся вперед.

Найл выхватил нож, шагнул навстречу, но тут Нефтис бесцеремонно сбила его с ног, прижала носом к земле, и на протяжении последующих секунд правитель мог только слышать злобное шипение, азартные выкрики, треск ломающихся древок, шум ударов. Потом все стихло, хватка стражницы ослабла. Найл поднял голову и увидел неподалеку лежащую на спине, раскинув пятипалые ноги, ящерицу, из пасти которой торчало два сломанных копья, а из боков — еще не меньше десятка.

— Простите, мой господин, — виновато попросила Нефтис. — У вас был только нож, а у нас — копья.

— Ладно, чего уж теперь, — Найл встал, отряхнул лицо от впившихся в кожу мелких камушков, подошел ближе к добыче.

Теперь у ящерицы было серое брюхо, черная спина и ядовито-зеленые бока. И она не походила ни на одну из обитательниц пустыни, известных правителю. Впрочем, ядовитого мяса не существует, и пятиметровая хищница очень пригодится голодным путникам.

Сидония лежала немного дальше, не подавая признаков жизни.

Правитель неожиданно почувствовал, как кольнуло сердце. Пусть его и охранницу Смертоносца-Повелителя не связывали такие уж близкие отношения, но она все равно составляла часть его мира.

Именно Сидония однажды спасла ему жизнь — давно, еще в городе, когда он и Дравиг сошлись в схватке с пауком-быком. Найл тоже один раз вытащил ее из «Счастливого Края» — после того, как сам же едва не запек живьем. Сидония родила от него одного из детей. Неужели ее больше не будет? Совсем, никогда?

Правитель опустился рядом с охранницей на колени, с трудом перевернул на спину тяжелое тело, приложил ухо к груди. Сердце стучало ровно и спокойно. Значит, жива. На душе стало немного легче. Найл быстро ощупал у женщины руки и ноги. Кости целы. Кажется, обошлось — просто потеряла сознание.

Вторая стражница, ставшая жертвой ящерицы, выглядела настолько изломанной, что сомнений в ее смерти не оставалось.

— Забрать их с собой, мой господин? — спросила Нефтис.

— Не нужно, — выпрямился Найл. — Пусть лежит. Наберем воды, вернемся, приведем в чувство.

На самом деле он подумал о том, что до озера оставалось еще не меньше пятидесяти метров, а в безжизненность ровных и пустынных каменных россыпей он больше не верил. Будет намного лучше, если руки у всех путников останутся свободными.

— Пошли.

Теперь люди внимательно смотрели по сторонам и себе под ноги, прислушивались к малейшему шороху, ловили мельчайшие движения вокруг. И все-таки Найл чуть не прозевал очередную атаку!

Мертвый камень шагах в сорока раскололся, из трещины выплеснулась красная капля, стремглав полетела вперед и, прежде чем правитель успел бровью пошевелить, кончик невероятно длинного и тонкого языка болезненно шлепнул его в живот. Измученные долгим путем, карабканьем вверх и вниз по паутинам, петлянием между скал, жесткой ночной подстилкой, холодом, голодом — мышцы отозвались на удар дружной острой болью, и в тот миг, когда язык ящерицы начал напрягаться, чтобы втянуть добычу, Найл мысленно сдернул, словно старый плащ, эту боль и усталость, и накинул ее на блестящую слюной длинную мышцу хищника.

И язык обмяк.

Найл выдернул нож, со всей силы всадил его в прилипший к животу кусок чуждой плоти, через мгновение рядом вонзилось копье Нефтис, потом еще чье-то. По камням вдалеке пробежала желтая волна, выдавая местоположение врага, ящерица попятилась, волоча язык, словно кишки из вспоротого живота, но Шабр уже замер в характерной стойке ухватившего добычу смертоносца, посылая парализующий луч воли, стражницы подбегали, начиная издалека бросать копья, и вскоре все закончилось. Опасный враг превратился в хороший трофей.

— Кажется, сегодня у нас ожидается сытный обед, — пробормотал Найл, глядя в сторону озера. До кромки воды оставалось еще не меньше тридцати метров ровного, совершенно безжизненного пространства.

Обошлось.

К ощетинившейся копьями кучке людей гастрономического интереса больше никто не проявил. Вскоре путники широкой дугой вошли по пояс в воду, сквозь которую просматривалось чистое, без тины и водорослей дно, припали к живительной влаге. Кто-то черпал ее горстями и подносил к лицу, кто наклонялся и хватал поверхность пересохшими губами, кто опускался на колени. Опыт подсказывал, что хищные сухопутные насекомые не рискуют нападать на добычу в воде, но кто мог поручиться за ящериц? Поэтому люди то и дело бросали настороженные взгляды на каменистый берег и дальше, туда, где зеленела сочная трава, где там и сям шелестели серебристыми листьями кустарники и поднимали к небу ветви кряжистые невысокие деревья. Интересно, какие твари притаились там?

— Нам нужны дрова, мой господин, — на миг показалось, что Нефтис подслушала его мысли. Запечь мясо.

— Конечно, — кивнул Найл.

— Нам нужно разделиться надвое, — то ли спросила, то ли сообщила стражница. — Половина будет собирать хворост, а половина их охранять.

— Подожди! — вскинул руку правитель.

Над головами с тяжелым гулом пронеслась крупная черная муха и буквально свалилась на один из кустов. Немного отдохнув, она опять взмыла в воздух, пролетела вдоль берега, вернулась, спикировала в траву. Искала муха там что, или просто загорала на солнышке, из озера не разглядеть — но вскоре черная опять поднялась с земли и неторопливо забарражировала почти над самыми колосками высоких стеблей, что кое-где высовывались из пегих травяных кочек. И никто муху не ловил, не сбивал влет, не пытался сцапать при посадке.

— Есть надежда, что тут не так опасно, как показалось сначала, — оглянулся Найл на девушку. Возможно, мы просто напоролись на уединившуюся в вдалеке от шумного леса парочку. Хотя, конечно, осторожность соблюдать стоит.

Под ближним из кряжистых деревьев валялось два толстых — в торс человека — сухих сука, под соседним — еще один. Женщины с готовностью поволокли их на каменные россыпи: жарить ящериц.

А Найл долго рассматривал странный ствол, словно скрученный из пучка арбузной лозы. Крона напоминала крону дуба, а листва по форме ближе всего подходила клену. Или все тому же арбузу, — но полосатых ягод сверху, увы, не висело.

Правитель разглядел на верхних ветвях мохнатую гусеницу-полосатку, схватился в охотничьем азарте за нож, но быстро остыл: с земли ее без копья не сбить, лезть за добычей — руки болят. Все равно мясо пока что есть — с россыпей уже доносился запах дыма пополам с соблазнительным ароматом жаркого.