Робер Мерль - Разумное животное

Он посмотрел на Голдстейна. Голдстейн посмотрел на него. Воцарилась тишина, она сгущалась, она словно замораживала их обоих. Голдстейн сидел, выставив вперед голову, как черепаха, осторожно осматривающая дорогу, а Севилла стоял за штурвалом, расставив ноги, устремив глаза на форштевень, прямо держа голову. Он казался теперь выше, собраннее и тверже, словно весь его гнев и все его обиды распирали его.

— Я с этими людьми покончил, — повторил он тем же глухим, сдержанным, едва слышным голосом.

«Сорвалось, — подумал Голдстейн, — он не взорвется, не изольет свой гнев; он будет хранить его в себе и станет еще упрямее».

— Брат мой, — начал он задорным и жизнерадостным голосом, — это ваше дело. Если я все бросил, чтобы приехать к вам в ваше логово, то это потому, что Адамс вчера прилетел из Вашингтона, чтобы поговорить со мной. И ему удалось меня убедить, что все это, я привожу его слова, «страшно важно». Сначала я отказался, но никогда я не видел, чтоб человек был так взволнован. Не скажу, что он валялся у меня в ногах, но — почти. Никогда я не видел Адамса в таком состоянии. Обычно он холоден как рыба. Короче, я согласился передать его просьбу, и теперь моя миссия исполнена. Если вы откажете Адамсу, то это ваше дело, меня оно никоим образом не касается. Вашу точку зрения я хорошо понимаю. Эта шайка сволочей обошлась с вами так… Еще раз, я всего лишь передаю, и только повторяю его слова, не меняя в них ни слога, — «вы скажете ему, что это страшно важно». Голос Адамса дрожал, я не сентиментален, но я все-таки могу почувствовать, когда человека терзает волнение. Он повторил по крайней мере раз десять «это страшно важно». И теперь, повторяю, моя миссия исполнена, я ухожу. — Он снова стукнул ладонями по ляжкам и — словно бы этот жест вызвал рефлекторное движение в его коленях — распрямился, как пружина.

Севилла отпустил штурвал, повернулся к нему, засунул руки в карманы и сказал:

— Согласен при двух условиях: первое — беседа будет происходить здесь; второе — Фа и Би будут снова отданы мне, не просто доверены на тот или иной срок, а именно отданы в мою безраздельную собственность. Я подчеркиваю, что эти условия не могут быть предметом переговоров, а являются их необходимой предпосылкой.

— Ну что ж, — усмехнулся Голдстейн, — я с радостью обнаруживаю, что вы умеете быть твердым к делах, когда речь идет не о деньгах. Если вы прикажете вашему юному любителю бурь провести меня на резиновой лодке сквозь рифы, то я передам ваши условия Адамсу. Он ждет меня на материке. И если он примет ваши предложения, Питер сможет тотчас же доставить его на остров.

Не прошло и часа, как Питер вернулся с Адамсом и молодым человеком, которого Севилла не знал.

— Лодка немножко спустила, — закричал Питер, — она чуть-чуть прорвалась! Если вы мне поможете вытащить ее и перенести на террасу, то я ее быстро заклею.

— Знакомьтесь, мой помощник Эл, — нервно, отрывисто сказал Адамс.

Севилла сделал рукой приветственный жест, но ничего не ответил и остался стоять на месте.

— Если хотите, — предложил Адамс, — мы вам поможем.

На бортах лодки было по две резиновые ручки, вчетвером они без труда перенесли ее на террасу. Но, переворачивая ее по просьбе Питера, залили водой ботинки и брюки.

— Я пойду зажгу камин, чтобы просушиться, если вы позволите, — сказал Адамс. — В ото время Эл обойдет дом и проверит, не вмонтировали ли вам где-нибудь аппарат для подслушивания.

— Я был бы этим крайне удивлен, — сказал Севилла. — Остров из-за подводных скал недоступен. Есть только один подход к нему — это фарватер, ведущий в гавань, но он даже не обозначен. Очень трудно обойти некоторые рифы. Вы сами в этом убедились. Это у нас третий прокол за месяц.

Высокое пламя, красное снизу и бледно-розовое сверху, взметнулось в камине и лизнуло потрескивающие еловые поленья. Посыпались искры. Адамс расшнуровал ботинки, поставил их на край камина и, откинувшись в белом лакированном кресле-качалке, подставил ноги теплу.

— Приходилось ли вам оставлять остров с тех пор, как вы его купили?

Севилла отрицательно покачал головой.

— Всегда найдется кто-нибудь, несмотря ни на что, — заметил Адамс. — В большой прилив ясной ночью. Один-два «человека-лягушки», пройдя по крыше…

— Крыша из бетона, — сказал Севилла, — единственное отверстие — труба камина, и мы теперь разводим огонь почти каждый день.

Юный озабоченный Эл появился на пороге зала с кожаным мешком в руках и висящим на груди огромным биноклем:

— Где я могу найти лестницу?

— В чулане есть какая-то, — ответил Севилла, спросите у Питера.

— Я надену ботинки, — слабо улыбаясь, сказал Адамс, — а то у них начнут коробиться подметки. — Он был бледен, выбритое, с правильными чертами лицо было напряжено, осунулось.

В зале было тихо. Глядя на огонь, они ждали Эла. Севилла наклонился, щипцами подобрал с пола почерневшую головешку и сунул ее между красными поленьями. Она, как показалось Севилле, не загоралась невероятно долго. Потом всю головешку сразу охватило пламя, и два полена тоже загорелись с веселым потрескиванием.

— Мы высохли, кажется, — сказал Севилла, — пусть гаснет.

Появился Эл. Детские губы, черные строгие брови, перечеркивающие лоб, придавали ему вид скромного и знающего парня.

— Все о’кэй, — доложил он, — никакого подслушивателя не обнаружено, электропроводка не тронута, ничего подозрительного, и на горизонте нет даже рыбачьей лодки. Но на всякий случай, пока вы будете разговаривать, я буду на крыше.

— Оставьте нам ваши ботинки, — сказал Севилла, — они насквозь промокли. Питер даст вам другие.

— Не стоит, — ответил Эл строгим тоном пуританина и закрыл за собой дверь.

— Благодарю вас, что приняли меня, — начал Адамс, уставившись на огонь. Он отодвинул кресло-качалку, но не повернул головы к Севилле. — Вам нет нужды высказывать мне все то, что вы думаете, — мне это известно. Так вот, я звонил высшему начальству: ваши условия приняты. Фа и Би сегодня же будут переданы в вашу безраздельную собственность. Вам будет дана письменная гарантия. Однако я должен предупредить вас: сегодня владеть этими двумя дельфинами небезопасно.

Севилла живо повернулся к Адамсу:

— Небезопасно? Для кого?

Адамс, не глядя на него, ответил:

— Для них, для вас. Но, если вы захотите, мы сможем оставить на острове отряд прикрытия.

— Спасибо, не надо, — проговорил Севилла с нотой горькой иронии в голосе, — мой остров — сугубо частная лаборатория. Никто меня не субсидирует, никто не контролирует и никто не защищает.

Адамс отодвинул свое кресло примерно на метр от огня.

— Я предвидел вашу реакцию. Позвольте же мне объяснить то немногое, что я могу вам объяснить. Фа и Би выполнили одно задание, мы не знаем какое. Действовали два отряда: отряд А — наши люди — доставил Фа и Би непосредственно на место, и там их передали оперативному отряду, который мы будем называть отрядом В.