Фрэнк Ридли - Зеленая машина

— Я пришел, — сказал он, — проститься с вами, а также извиниться за свою бестактность на съезде и грубость по отношению к вам. Позвольте поблагодарить вас за сердечное отношение ко мне. Надеюсь, вы простите меня? Вы ведь знаете, что у меня от природы необузданный нрав, который не мог, конечно, измениться в продолжительном одиночестве. — Он грустно улыбнулся.

Тронутый его неожиданным раскаянием, я протянул ему руки и сказал, что ничуть не сержусь на него за нелепую выходку.

— Я очень рад, — сказал он кротко. — Верю в вашу искренность и не хотел бы, чтобы у вас сохранилось обо мне превратное мнение. Особенно теперь, когда я уезжаю в чрезвычайно опасную экспедицию. Весьма вероятно, что вы последний человек моей расы, которого я вижу перед отъездом в пустыню, из которой наверное не вернусь.

Глубоко потрясенный, я попытался переменить тему разговора, но не мог, однако, сдержать своего любопытства и спросил, рассчитывает ли он отыскать своих инков.

— Может быть, — отвечал он со странно-торжественным видом, — но возможно также, что я попаду туда, куда каждый из нас придет в свое время. У меня предчувствие, что я не вернусь из экспедиции, но меня зовут пустыни и дебри: может быть, это — призыв судьбы… Прощайте! — повторил он, протягивая мне руку. — Еще раз позвольте вас поблагодарить!

Пока мы стояли на террасе пожимая друг другу руки, меня внезапно охватило непреодолимое желание узнать тайну этого необычайного человека, приподнять завесу его изумительной жизни.

— Джинкс, — сказал я взволнованно, — простите, что усомнился в вас. Обещаю вам, что не буду смеяться. Скажите мне только: правду ли вы говорили в тот раз? Неужели действительно существует порода гигантских муравьев, и если это так, то где они живут? Вы их видели, скажите? — я указал на его изуродованное лицо.

Услышав это, он отшатнулся от меня, и мне показалось, что он вот-вот меня ударит. Однако усилием воли он овладел собой.

— Да, такие муравьи существуют, — сказал он торжественно, — но только не в этом мире. Вы угадали: это они меня так изуродовали. — Он прикоснулся к своему изрытому лицу.

Я глядел на него, онемев от изумления. Он продолжал ровным, бесстрастным голосом:

— Бесполезно вам все рассказывать, потому что все равно вы мне не поверите. Вы принадлежите к тем людям, которые по недостатку воображения не способны познать чудеса мироздания. Будет достаточно, если я вам скажу, что существует мир, где господствуют муравьи, подобно тому, как здесь, на Земле, господство принадлежит человеку. Я видел этих муравьев и испытал на себе их силу. Смею вас уверить, что это самые необычайные и чудесные создания, которых только можно себе вообразить.

Я продолжал молча смотреть на него, пораженный контрастом между невероятностью рассказа и спокойной разумной убежденностью, звучавшей в голосе рассказчика. Однако то, что последовало за этим, было самым необычайным во всей удивительной истории. Поглядев на меня молча несколько секунд, Джинкс пробормотал:

— Хорошо, скажу!

Затем он указал на планету Марс, пылавшую мрачным злым огнем на бархатном фоне неба, и сказал:

— Смотрите, куда я указываю.

— На Марс? — спросил я.

— Да!

Затем после краткого молчания он добавил:

— Там царят муравьи. Они покорили всю планету и достигли высочайшей, совершеннейшей культуры.

— Откуда вы это знаете? — пробормотал я, слегка содрогаясь; мне пришло в голову, что передо мной сумасшедший.

— Я это знаю, потому что был там, — спокойно отвечал он. — Вы мне, конечно, не поверите, но тем не менее, это — факт. Уверяю вас, что если бы наши астрономы знали, подобно мне, каковы на самом деле марсиане, они не стремились бы завязать с ними сношения. Однако, — заметил он, — я вижу, вы мне абсолютно не верите, поэтому, не будем терять время. Спокойной ночи! Прощайте!

И, пожав мою руку, он повернулся и исчез в дверях отеля прежде, чем я мог прийти в себя от изумления, вызванного его словами. Сперва я хотел было догнать его, но, подумав о его крайне возбужденном состоянии, решил, что осторожность — наилучшая тактика, и остался на террасе. Я горжусь тем, что у меня, как и у большинства людей, крепкая голова; однако вы, надеюсь, согласитесь, что случай был исключительный: встретиться с человеком, который уверяет вас с самым серьезным видом, что он только что прибыл с Марса, удаленного, как известно, на сорок миллионов миль от Земли, да еще вдобавок узнать, что планета эта населена огромными муравьями, которые владеют всеми достижениями современной цивилизации и забавляются тем, что своими усиками, величиной с гвоздь, увечат прибывших к ним с Земли гостей! И все это было рассказано таким спокойным обыденным тоном, как будто он описывал мне увеселительную поездку на юг, в компании друзей.

Вильсон остановился передохнуть.

— На следующий день, — продолжал он, — перед отъездом на свой остров я навел справки о Джинксе. Оказалось, однако, что он уже уехал. С тех пор я ничего не слыхал о нем. Без сомнения, он отправился в Эквадор — разыскивать своих инков. Вероятно, он послужил жестким и неудобоваримым блюдом для какого-нибудь ящера или же был съеден людоедами. Во всяком случае, если мы примем теорию каннибалов о том, что качества съеденного субъекта передаются съевшему его, в ближайшее время можно ожидать необычайного расцвета талантов и энергии у обитателей верховьев Амазонки. Возможно также, что Джинкс разыскал инков и женился на Дочери Солнца. У него, конечно, хватит на это дерзости. Как бы там ни было, я не думаю, чтобы мне пришлось когда-нибудь услыхать о нем или о гулливеровских муравьях, строителях каналов на Марсе. Должен извиниться, что отнял у вас столько времени, — добавил Вильсон, выбрасывая на улицу окурок сигары. — Но приходилось ли вам за всю вашу долгую и не лишенную событий жизнь слышать такую необычайную историю?

Я задумчиво попыхивал своей догоравшей сигарой.

— Нет, — отвечал я. — Никогда я не слыхал такой необычайной вещи. Джинкс побил все рекорды невероятного.

— Хотелось бы мне знать, — сказал Вильсон, — каким образом взбрела ему в голову эта идея? Мне известно, что он был великим путешественником. Однако я не поверил бы, если бы он сказал мне, что имеет сношения с обитателями хотя бы Луны, а не то что с населением такой отдаленной планеты, как Марс!

— Вероятно, он читал книгу Лоуэлля о каналах на Марсе, сидя на муравейнике, и оба впечатления перемешались в его мозгу, — высказал я предположение не совсем уверенным тоном.

— Что ж, — протянул задумчиво Вильсон, — ваше предположение не менее вероятно, чем всякое другое. Ну, а как вы объясните шрамы на его лице? Ведь это-то во всяком случае не было бредом!