Лев Аскеров - Нет памяти о прежнем...

Быть зачисленным в отряд ПОКИ можно было не имея рабочего стажа в подразделении субъективистов. А вот чтобы стать членом ПОСКИ, надо было не менее одного года проработать систематиком. Только после этого соискатель мог подать в Комитет заявление, где его не без пристрастия рассмотрят. Если по единогласному мнению членов Комитета заявитель по параметрам подходил в субъективисты, его объявляли кандидатом и отзывали из командировки — Домой. То есть в Великий Круг Миров, а точней, в его Резиденцию, или, как мы еще называли его, — в Центр.

Обычно командировка, связанная с работой на Базах иных миров, длится от трех до шести месяцев. Если до конца ее остается соответственно месяц или два, кандидата, как правило, отзывают. Чтобы он мог прослушать комплекс лекционных курсов и сдать ряд теоретических экзаменов. После успешной сдачи экзаменов кандидат должен был пройти практику. И только после нее он получал право называться субъективистом. В общем, на всю процедуру уходил почти год.

Итак, после года работы в систематиках я, как и положено, подал заявление в Комитет и с трепетом ждал вызова. Моему огорчению не было границ, когда мне вручили депешу с очень лаконичным и предельно ясным текстом: «Вам в соискательстве отказано».

Первый отказ не давал права претенденту обсуждать решение Комитета. Чтобы снова подать заявление, я должен был ждать еще год. За это время я с сумасшедшим усердием, отказываясь от дружеских пирушек и прочих удовольствий, изучал все населенные миры и их жителей: что они из себя представляют, что их ограничивает в мышлении, а значит, в понимании себе подобных и окружающего мироздания. Изучал саму планету, где они проживали, структуру атмосферы, галактическую систему, в которой находилась эта планета, и прочее-прочее.

Я до умопомрачения вгрызался в суть сложнейших формул, составляющих Время и Пространство той или иной Галактики, в которых Великий Круг Миров сделал все, чтобы создать там Разумную жизнь. Мне страсть как интересно было вникать в технологию этого величайшего, пожалуй, из всех деяний Всевышнего. Кто из мыслящих не встанет на колени перед Его гением?..

Я изучал природу возникновения биологической жизни и разумного существа, взаимодействие звезд между собой и функциональное значение каждой из них, так или иначе влияющих на Планету с разумными особями.

Год пролетел незаметно. Я снова отправил заявление с просьбой зачислить меня в отряд ПОСКИ. И — о, горе! — я снова не оказался в списках претендентов. И тогда я обратился с апелляцией к Председателю Комитета. Реакция была незамедлительной. Со мной по телеканалу связался и говорил сам шеф Комитета. Он сказал, мол, у него против меня лично никаких возражений нет. Hо категорически против один из членов Комитета.

— Чем он аргументирует свой отказ? — спросил я.

— Считает, что для этой работы вы слишком молоды.

— Во-первых, я по этой так называемой причине не прошу никаких скидок. Во-вторых, молодость разве порок? — возразил я.

— Разумеется, не порок. Hо… — шеф Комитета сделал паузу, а потом многозначительно добавил: — Попытайтесь переубедить этого члена Комитета. Время для принятия окончательного решения пока есть.

И я все понял. Против меня был отец. Вот тогда-то я с ним и схлестнулся. Я не мог убедить его отказаться от своих слов и поставить об этом в известность Председателя Комитета. Я был на него в страшной обиде. Перестал разговаривать с ним. В сердцах рассказал обо всем маме. Она и помогла.

За ужином мама сказала отцу:

«Того, что ты позволишь ему пройти в кандидаты, еще не означает, что его тут же зачислят в отряд субъективистов. Он должен еще будет сдать экзамены. Вот если он их сдаст на посредственном уровне, тогда я тоже возьму твою сторону».

Маме удалось сломить его упорство. А я ее не подвел. По всем экзаменам мной были получены высшие баллы. И через одиннадцать с небольшим месяцев я стал самым молодым членом отряда ПОСКИ.

С того времени прошло около трех лет. Два отчета с анализом моих субъективных наблюдений уже были отмечены самой Канцелярией Всевышнего.

Дело все в том, что информация систематиков шла в Компьютерную службу Комитета. Уже оттуда, после изучения и выводов, этот материал шел в Большой Компьютер Великого Круга Миров. Отчеты же субъективистов передавались непосредственно на Малый Компьютер Канцелярии главы Великого Круга Миров, которого мы между собой называли Всевышним.

Субъективной информации Он придавал особое значение и, как утверждают, всегда просматривал ее лично. Наша информация, очевидно, чем-то существенно дополняла объективную картину, представляемую роботами, и зачастую основываясь на ней, в Канцелярии вырабатывались дополнения к действующим Инструкциям.

Так что, по моим наблюдениям, пару раз вносились изменения в действующие правила. А это считалось громадным успехом. Такой работник как специалист получал в награду высокую категорию. Наверное, поэтому, несмотря на мою молодость, в Комитете со мной считались. Hе раз вызывали на свои заседания. Там, на заседаниях, я, конечно, встречался с отцом, но, кроме подчеркнуто сухих приветствий, мы с ним больше никак не общались. Я не мог простить ему оскорбительного неверия в меня. А он, при всей кажущейся сухости, гордился мной и, как говорила мама, радовался моим успехам.

«У вас одинаково дурной характер, — не раз сетовала мама, — но я вас, упрямцев, все равно помирю.»

И помирила. Умудрилась это сделать в тот момент, когда нас всех не было дома. Мы, по предписанию своего руководства, разлетелись по мирам. Отец в одну сторону, сама она — в другую, а я, уже в качестве руководителя группы, в полугодовой инспекторский вояж по трем каналам Пространства-Времени.

Дни и ночи мои были так насыщены, что я не заметил, как пролетело четыре месяца. Я уже дал команду понемногу упаковываться, чтобы без промедления перебазироваться в третий, последний по предписанию, канал Пространства-Времени. А работа в этом, предпоследнем, у нас завершалась трехдневкой непосредственных контактов с разумными аборигенами. Самый интересный этап в нашей работе.

Аборигены реагировали на нас с потешным смятением и любопытством. Любопытство пересиливало. Оно у разумных сильнее страха. Мы позволяли видеть себя в привычных для них биоформах. То есть похожими на них. Ряд черт в нашем облике они видели в зависимости от их представлений об инопланетянах. Например, тому, с кем я вступил в контакт, я виделся двухголовым. И он умирал от любопытства узнать: одинаково ли мои головы думают? А если нет, то не перебивают ли друг друга, когда рассказывают? Hе ругаются ли между собой из-за еды? Спят по очереди или одновременно?…