Олег Готко - Инкубатор. Книга II

Об этом говорит хотя бы тот факт, что прошло уже минимум шесть дней с тех пор, как случилось непоправимое, а никто так и не заинтересовался их молчанием. Даже тот, для кого составлялись отчёты…

Я пошарил глазами по бланку, который поднял с пола, – какой-то Железный Н.К. Фамилия, кстати, скорее всего, детдомовская, а у меня против них предубеждение. Не верю, что из детдомовца может со временем получиться хотя бы такой человек, как я.

Однако это всё лирика – воспитанники детских домов те же люди и как представителям остального человечества им тоже свойственно любопытство. Поэтому вполне возможно, что какой-то из, образно говоря, скелетов, находящихся в здешнем шкафу, принадлежит товарищу Железному Н.К., а я на него не обратил внимания, потому что он… покрылся, ха-ха, ржавчиной!.. По крайней мере, это имела в виду летучая мышь, которая снова, хи-хи, была со мной!

Когда приступ истерического смеха миновал, я выбросил окурок, решил, что первый блин вполне может оказаться неопознанным камнем, потому как не всё молодцу – даже такому, как я, – мёдом намазано, и мы поднялись. Относительно молодца, как нетрудно догадаться, пробормотала всё та же мышка, как и то, что надо что-то делать, если уж взялся, хе-хе, за гуж.

Пошарив по полу тускло светящимся пятном, в которое превратился луч фонарика, я наткнулся на бурую кляксу, а недалеко от неё ещё на одну. Даже без услужливой подсказки летучей мыши было понятно, что здесь что-то кроется.

Цепочка пятен вывела нас в коридор. Я медленно двигался вдоль неё, пока не натолкнулся на скорченную фигуру Лапши. Его памятник лежал на боку, и в пространство бессмысленно упирались руки с обломанными пальцами. Меня прошиб озноб, когда вспомнил, как они отломались – хрустнули.

Я стоял над ним, пока не смекнул, что кляксообразные пятна не могли быть его кровью. Они уходили дальше и вели к закрытой металлической двери, покрытой налётом ржавчины. Возможно, там и находилось то, что мне хотелось найти – достаточно несложный ответ на по большому счёту простой вопрос.

Я стучал, и эхо ударов гулко бродило по коридорам. Обломанные ногти оставляли кровавые полосы на сером бетоне стены, когда, обессилев, мог лишь царапать неприступную сталь. Летучая мышь обломала крылья, помогая мне. Но всё было бесполезно.

Всхлипывая от бессилия, я сполз на пол и там заснул.

Я очнулся ото сна с неприятным ощущением, что меня причёсывают. Даже моим затуманенным мозгам было ясно, что до ближайшей парикмахерской путь неблизкий. Рывком убрав голову из-под того, что с большой натяжкой можно бы считать расчёской, вскрикнул от боли и открыл глаза.

Мышь не смогла улететь и была сожрана, перемолота безжалостными зубами здоровенной крысы, повстречавшейся мне в начале конца путешествия миллион или около того лет назад. Жирная тварь повисла на моих волосах и била меня задними лапами по лицу, сдирая когтями кожу.

Одна из лап попала мне в рот, и я, содрогнувшись от отвращения, изо всей силы сжал челюсти. Крыса на мгновение замерла. Оторвав извивающееся тело вместе с клоком своих волос, я швырнул его о стену.

Упав на лапы, она злобно запищала и снова кинулась на меня. Пинок остановил её, а ещё один отбросил в темноту. Послышались удаляющиеся скребущие звуки. Фонарь, который забыл выключить, испустил последние фотоны и тоже нырнул во мрак.

Вытащив из сумки шесть свечей, я зажёг их и расставил полукругом вокруг, жалея в душе, что не силён в каббале – место для ритуалов было идеальным. Вместо обряда пришлось довольствоваться процессом менее зрелищным, но для организма гораздо более насущным, а именно завтраком. Мне хотелось избавиться от мерзости во рту и бутерброды, на мой взгляд, подходили для этой цели, как нельзя лучше.

Жуя бутерброд, я снова думал о том, как же открыть проклятую дверь. Меня прямо-таки зациклило на ней и причиной, как нетрудно догадаться, являлись пятна крови. Просто не может быть, чтобы там не было… Чего именно там не должно быть, я не знал и поэтому продолжал тупо жевать бутерброд.

«Хлеб с маслом!» – я едва не подавился.

Когда всё было готово, я чуть-чуть отвернул вентиль и поджёг свечу. Пока тающее масло будет стекать вниз, мне хватит времени, чтобы укрыться за ближайшим углом.

Грохнул взрыв, и кислородный баллон вместе с дверью, вдавленной чудовищным давлением, влетел в пролом. Нехитрая мина сработала чётко. В своё время один чеченец рассказывал, как они глушили таким способом диких коз. Тогда я не сильно ему поверил, но оказывается, и в самом деле масло и кислород под давлением могут творить чудеса.

В этом помещении всё ещё продолжали гореть лампы дневного света. Правда, не все, а только уцелевшие после взрыва. Сквозь заслон пыли я разглядел человека, неподвижно сидящего за столом. На глухого он не тянул, впрочем, как и на живого. Отвисшая челюсть, запавшие мутные глаза – пациент был мёртв. Левая сторона белого халата была пропитана засохшей кровью, из чего следовало, что убил его не мой триумфальный вход под гром салюта.

Морщась от тошнотворного запаха тлена, я вытащил из-под его головы портативный кассетный магнитофон и огляделся по сторонам. Аппаратуры здесь было поменьше, нежели в зале мёртвых петухов, и я уселся в кресло около одинокого пульта, усеянного лампочками, тумблерами и рычажками, положив на колени диктофон.

Как и следовало ожидать, тот не функционировал. Трансформатор блока питания был безнадёжно сгоревшим, и мне пришлось сходить за запасными батарейками к фонарику.

Отмотав кассету назад, я нажал клавишу воспроизведения. Из динамика послышалось шипение, а затем невнятный голос. Встроенный микрофон явно не годился ни к чёрту, но всё же кое-что я разбирал: «…в вольер к василиску было запущено три крысы. Их окаменение длилось от трёх до четырёх секунд… (неразборчиво)… к сожалению, куницы утеряли свой дар, который был у них согласно легенде. Их тела каменели так же быстро, как и тела всех остальных подопытных… (неразборчиво)… что глаза василиска генерируют некий код, обеспечивающий длительное функционирование организма-реципиента, в котором дешифровка этого кода происходит на генетическом уровне… (неразборчиво)… В процессе эволюции высших организмов их способность к восприятию генерации исказилась… (неразборчиво)… вместо замедления жизнедеятельности, так называемого перехода в бессмертное состояние, наблюдается повальное окаменение… (неразборчиво)… допускает, что причиной является некий фермент, изменяющий структуру живой ткани под воздействием интенсивного Х-излучения…»

Из всего услышанного было понятно только одно. Они вроде как искали бессмертие. Что ж, памятник – тоже в некотором роде призван обессмертить личность. Натужно взвыл моторчик магнитофона, перематывая кассету. Мне хотелось побыстрее узнать, что же произошло в самом конце.