Анастасия Кочергина - Последняя осень для № 3

– Смелее, сын мой. Вы ожидали увидеть что-то другое? – фраза прозвучала по-английски, – Вы ведь предпочитаете говорить по-английски?

Кашавин вздрогнул и, сглотнув от неожиданности, кивнул.

Понтифик поднялся с большого кресла, где не заметно сидел, практически утонув в нем, Кашавину на встречу, посмотрел на работающую камеру, подумал и кивнул, разрешая. Сейчас, в домашней обстановке, понтифик казался моложе и обыденнее, как-то проще. Он казался давно забытым старым знакомым, с которым вдруг неожиданно встретился сегодня.

– Откровенно говоря, да, Ваше Святейшество. Что-то, ну может, более помпезное, что ли, – слегка растерялся Олег, – и уж точно без всяких современных девайсов и гаджетов, – он указал глазами на лежащий на столе смартфон.

Понтифик снисходительно, но по-доброму улыбнулся, пригласительным жестом указал на кресло, сел в другое сам:

– А Вы думаете, церковь должна отставать от современной жизни?

Олег, смутившись, неопределённо пожал плечами.

– Вы ведь православный христианин, да? – неожиданно спросил понтифик.

Кашавин кивнул.

– Так положено для русского человека, да?

– Ну нет, не обязательно. У нас много конфессиональная страна, – немного обиженно за Отечество парировал Кашавин.

– Но Вы – православный. И веруете, придерживаетесь.........? – продолжал допрос с пристрастием понтифик.

– Ну, как могу. У нас светское государство, – закипая ответил Олег.

– Не сердитесь, сын мой. Мне только хотелось бы знать направленность Вашей веры, – продолжал понтифик.

Не поняв вопроса или затрудняясь в правильности перевода, Олег вопросительно поднял брови.

– Я имею в виду, что хочу понять, во что Вы веруете и верите? – пояснил понтифик.

Еще больше удивившись, Кашавин неуверенно промямлил:

– Ну как, во что? Я же православный........

Понтифик улыбнулся:

– Люди верят во многое, и приверженность к определенной церкви ничуть им в этом не мешает.

Кашавин задумался........ Ну да, он крещеный. Крестился уже подростком, с родителями. Тогда многие крестились, вроде как даже модно было. Хотя, конечно, многие и осознанно пришли к вере.

А как он сам? Да кто ж знает, он не задумывался. Крестили, и хорошо. В церковь он, конечно, ходил. И на Пасху, И на Рождество. В проруби один раз искупался. И вообще, старался придерживаться традиций. Опять же, как многие, как принято.

А так, чтобы действительно верить......? Он слишком светский, как и все, в общем-то. Конечно, в минуты сильных трудностей и опасностей он хватался за нательный крестик и как мог искренне молился. Наверно, это и есть истинное выражение веры. В минуты отчаяния всегда ищешь помощи там, где живет твоя вера, и никак иначе.

И сейчас, кажется, он искал веры. Любой веры. Всеми силами.

Понтифик тоже помолчал, не мешая Кашавину думать, а потом вдруг задал совершенно странный вопрос:

– Что привело Вас ко мне? – и быстро добавил, сразу исключая банальный ответ, – на самом деле что?........

***

Сначала Олега выбесила эта неожиданная командировка в Ватикан. Ну что такого экстраординарного может произойти на банальной пресс-конференции с Папой Римским, что надо ехать ему, Олегу Кашавину? Это уровень штатного местного корреспондента.

Но потом он нашел в этом определенные плюсы. Вряд ли кто откажется практически на халяву смотаться в Рим.

И, кроме того, Олег каким-то шестым чувством, как говорят, спинным мозгом ощущал необходимость поехать.

Казалось, что не все так просто. Может, Папа собирается открыть миру что-то крайне важное? Одну из тайн, что на протяжении веков хранит Ватикан?

Приблизительно на это делало ставку руководство канала, отправляя Кашавина.

И вот, сейчас Кашавин растерянно смотрел на понтифика, не в силах сформулировать ни одного вопроса. А действительно, что могло привести его сюда на самом деле? Личные сомнения? Или все-таки, амбиции карьериста?

Олег чувствовал внутри себя смесь обеих причин, но сильнее всего преобладала первая. Вторая представлялась вспомогательной для первой.

Последнее время его постоянно мучил только один преобладающий вопрос: к чему мир движется? И он, Олег, вместе со всем миром? Действительно ли приближается конец всему? И почему именно сейчас?

Как быть?

Олег отлично помнил сомнительное интервью с астрофизиком Логвиновым и его смерть тем же днем. Именно это интервью внесло сумбур в его жизнь.

По слухам, Логвинов покончил с собой.

И потом, что-то там с погодой и природой сейчас творится начинает? Что значит это землетрясение планетарного масштаба? На днях только же случилось!

Благо, оно было слабым, но пострадавшие от серии прокатившихся по планете цунами не могут быть согласны с такой оценкой. В общепланетарном масштабе эти цунами еще не были критичными, но попробуйте объяснить это человеку, потерявшему свой дом, семью. Для вас, сидящих у экранов и мониторов это просто повод посочувствовать и забыть, занявшись своими делами, а для него – это горе и вся его разрушенная жизнь.

Кашавин последнее время почему-то стал чувствовать необъяснимое единение именно с пострадавшими. И его это мучило.

Он подсознательно пытался найти ответ , подтверждение тому, что все вернется в привычное русло, жизнь будет жить. Все будет хорошо.

Надо только найти причину всех глобальных несчастий и постараться её устранить.

И, если надо, он готов удариться в религию, эзотерику, в науку, наконец, не важно куда. И даже готов повести за собой массы на путь духовного исправления. Не даром он – представитель прессы. Главное, чтобы помогло, спасло, отпустило.

Отпустило, в первую очередь, его самого.

Раньше он совсем не верил во всякие там предсказания, провидения, Божьи наказания и прочую ничем не обоснованную мистику. В его отношении к жизни всегда присутствовал здравый цинизм, если так можно выразиться.

Сейчас же, что-то в его душе сломалось, искало любой помощи и готово было оказать любую помощь кому угодно, лишь бы это смогло продлить жизнь, как ему лично, так и человечеству в целом.

***

Олег так и не смог собраться с мыслями, поэтому вдруг спросил напрямую:

– Вы знаете к чему катится мир, что скоро может быть Апокалипсис? Очень скоро. Быстрее даже, чем мы можем себе представить.

– Да.

– И Вы так спокойно об этом говорите?

– Да, – спокойно повторил понтифик.

– И...... что же делать? – напряженно спросил Олег.

– Ничего.

– Но, как же? Вы же должны, наверно, воззвать к людям, напомнить о нравственности, разоружении, духовности, в конце концов. Это же можно как-то предотвратить? Должен же быть какой-то выход?

– Боюсь, что нет, сын мой, – грустно, но спокойно ответил понтифик, – В Вашем вопросе определенно есть личный интерес. Вы ведь в курсе, Вы что-то знаете, чего не знают другие.