Олег Громов - ATLAS. Праймал. «Мифы всегда преувеличивают, но никогда не лгут»

Примерно в центре зала стояли две фигуры, одна из них показывала на одну из картин. Если Соня шла уверенно прямо, то Агата немного отступала, заглядываясь по сторонам. Хоть она уже и видела большую часть работ, ее интерес к этим живым полотнам не угасал.

Одна из фигур в центре зала заметила их приближение.

***

Я подъезжал к башне «Ригель». Вся она пульсировала сверху донизу цветомузыкой, сообщая, что именно здесь сегодня бьется сердце города и всей светской тусовки. Там за башней стояла еще одна, достроить ее собирались в следующем две тысячи тридцать первом году. Примерно на уровне 45-го этажа их соединял длинный переход.

При въезде на территорию голографическое табло сообщало, что нижние ярусы парковки заняты. Пришлось завернуть на отдельную парковку за зданием. Сколько же тут народу пришло сегодня выгулять свои брюлики?

Я оставил Мазерати прямо на крыше пятиэтажной парковки. Хотел взглянуть отсюда на новые районы. Новые блестящие районы.

Так незаметно тут строилась эта незримая стена. Стена, по одну сторону которой оставалось богатство старинных парадных и бедность тысячи оттенков серого, бетонного человейника, а по другую иглы новорожденных небоскребов с их углепластиковой душой и вертикальными садами сплетенные биодинамическим бетоном. Здесь старинные дворцы, пики соборов, культурный центр и спальные районы. Там медицинские корпораций-протезирования, зеленые крыши и хрустальные офисы. Надеюсь, однажды они сплетутся в единую экосистему, но пока все что их соединяет это перетянутый нитями кабелей единый небосвод. Граница между старым миром и Новой Ингрией лежит прямо здесь. И на этой границе стоит пока самая высокая из здешних башен – бизнес комплекс «Ригель». А вон и ее гарнизон.

– Алан. – голос в голове.

– Да, я подхожу к охране на входе. Напомни, кого я ищу?

– Мать твою! Алан, ты слушал бриф!?

– Нет, не было времени, отвлекся. Извини, просто скажи в двух словах.

– … «неразборчивая нервная речь»…

– Игорь?

– … в двух словах ему блин. Значит так, Филипп Рю Морель – часы слегка провебрировали, на дисплее появилось фотография. – В городе появился новый наркотик, и Морель скорее всего связан в схеме поставок. Он должен знать: что, от кого, кому и зачем. Твоя задача…

– Что за наркотик? – я перебил.

– Образцов нет, точнее они исчезают, распадаются через какое-то время после синтезирования, поэтому их взять и исследовать еще не удалось. За ним закрепилось название «Джинн». С момента, которого нам удалось зафиксировать его появление, он уже унес более тридцати душ. Твоя идеальная решенная задача – первое, доставить Филиппа живым, неважно в каком состоянии, но живым. Дежурная машина оперативников будет в районе соседней стройки. Второе, достать образцы ингредиентов.

– И где мне его искать? – я изучал фотографию.

– Собственно сама выставка «Танцы в пустоте», это его детище, и он главное лицо вечера. Теперь понимаешь всю деликатность ситуации? Попасть в сам комплекс не должно составить труда. Вход свободный, но естественно по дресс-коду. Надеюсь, одет ты прилично, иначе операцию можно сворачивать.

– Сделаю лифта-лук для тебя.

– Безумно смешно. Филипп должен быть, что естественно, на территории самой выставки или в вип-залах. Как попасть туда – уже твоя задача.

– Прекрасно.

– Помни, соблюдаем режим радио тишины.

Я зашел в фойе. Рай перфекциониста. Строгие колонны, прямые углы, ровные геометрические формы. Здесь тебе и музей, и отель, рестораны и спортивные комплексы. Говорят, некоторые пчелы-трудяги вообще не покидают этот улей. В командировку на переговоры, отправляя голограммы, а в отпуск выбираются в виртуальную реальность. У тех, кто повыше естественно все наоборот. Сидят себе на белопесчаных пляжах, а их цифровые копии поправляют галстуки на очередных еженедельных совещаниях. Но эта корпоративная иерархия, как и внутреннее убранство меня мало трогало.

Я никак не мог сопоставить картинки в голове. Агата звала меня сюда еще несколько дней назад и с Филиппом уже была вроде знакома ранее. Нет, конечно, у нее широкий круг знакомых, но это потому что она никогда не умела их выбирать. Ему понравились ее картины? Пффф. Не знаю, насколько обматывание манекенов гирляндой проводки светильников и разобранных тостеров, можно считать искусством. Она никогда неумела плодотворно распоряжаться своей энергией, которой у нее без сомнения было с избытком. Скрипка, гимнастика, гитара, пение, немного карате. Танцы, психология, эзотерика, Таро, алкоголь, кислота… живопись. Ни что не увлекало ее слишком долго, но все-таки кроме танцев и искусства. Возможно вообще наводки на этого эпатажного француза ложные? И ни стоит переживать? Тогда вечер пройдет хоть и не с Игорем за кружкой пива (слава богу), а среди хорошей музыки и богемы, в компании Агаты. Может действительно стоило чаще выходить в люди из пыльных архивов древних рукописей и насквозь просоленной духом и запахом квартиры ворчливого старика. А если нет, стоит ли опасаться за Агату? Знаю, что постоять за себя она еще как может, но вот устоять перед запретным плодом в очередной раз – не уверен. Ворох вопросов полностью занял мою голову.

Я решил действовать по ситуации. А раз так, стоило найти Агату. И как можно быстрее.

***

– А! Соня! Агата! Soirée bonne Mademoiselle! – с явным торжеством Филипп поцеловал кисти рук девушек.

С плеч Филиппа падал шарф, который переходил в расписное пальто и скрывал правую руку по локоть. В его жестком касании руки Агата не почувствовала тепла, совсем.

Филипп представил девушкам своего друга. И он так же не удержался от поцелуя рук двух молодых леди. Агата поправила волосы, с ее левого запястья чуть припав, золотой браслет обнажил спиралевидное родимое пятно.

– С минуты на минуту сюда пойдут посетители. Надеюсь, что вы, как и я не слишком любите эту суету. Поэтому, я предлагаю пока провести нашу беседу, в более комфортной обстановке. – Филипп уверено владел иностранным, казалось бы, для себя языком.

Все четверо отправились в пентхаус, любезно предоставленный Филиппу на период выставки. Покидая выставочный зал, девушки сделали по последнему глотку и наконец, опустили свои бокалы на столик рядом. Они прошли по красному коридору к лифту, который должен доставить их прямо к номеру.

Просторная, зеркальная кабина лифта, переливалась красно-малиновым цветом. Филипп молчал только когда спрашивал, о чем-то другого собеседника, а точней своего слушателя. Всю дорогу он рассказывал истории, переходя с русской на французскую речь. И хотя не было сомнения в его французских корнях, что-то в нем еще выдавало и восточную кровь. Убранные в не слишком длинный хвост темные волосы, закрученные усы и выразительные скулы. Короткая, строго очерчивающая и без того узкий подбородок, борода, могла сойти за наконечник копья.