Сергей Фокин - Предание. Долина Грез

– Нет. Ничего не изменилось, мир умирает, как и прежде. Разве стал бы я приходить, будь иначе.

– Но как. Хавьезо мертв и не сможет подстроить кризис.

– Я не знаю, как. Значит он действовал не один и ты это должен выяснить.

– Выяснить? Может у вас там есть какой-нибудь козырь в рукаве, а то я видите ли не умею с мертвыми разговаривать.

– Прости, я тоже, но козырь у меня и правда есть.

– Да! И какой же?

– Я отправлю тебя еще на полгода раньше, в момент его вступления в палату. Ты внедришься к нему изнутри и узнаешь все, что нам требуется.

– Я так не могу. Мне это уже совсем не нравиться. Уговор был совсем иным. Это перебор.

– Да, но ведь ничего не изменилось, или ты уже успел позабыть мои слова. Как ты не понимаешь, что если сейчас остановишься, то будущего у твоих детей и внуков уже не настанет.

– Как мне туда попасть? – Произнес он с недовольным лицом.

– Это историю ты уже знаешь. – С этими словами Генерал достал знакомый Уайдеру ящик.

– Погружение в сон, но я и так в нем.

– Я знаю, но нам для внедрения, необходимо пробраться в самые глубины твоего подсознания, так что лучше не сопротивляйся и впусти нас.

– Это опасно?

– Нисколько.

Генерал проделал туже процедуру, что и в первый раз, но вместо того, чтобы погрузиться в сон, Кинсли сталь проваливаться в неизведанную бездну; вся текстура прошлого сна стала разрушаться и в конечном счете все просто исчезло, а вместе с этим Генерал неожиданно проснулся в своей лаборатории:

– Что произошло? – Резко вскочил к панели приборов.

– Мы пока не знаем! Какой-то скачок мозговых импульсов. Похоже на сбой в программе. Я говорил, мы сильно торопимся с этим экспериментом.

– Не скули, отойди, дай взгляну… О, черт!

– Что, что стряслось?

– По всей видимости он попал в собственный лимб.

– Но как это возможно, мы полностью блокировали участок его личной памяти.

– Пока сложно сказать. Возможно его мысли смогли найти лазейку.

– И что нам теперь делать, он же самостоятельно из него не выйдет, а просто войдет в кому до самой своей смерти. Все пропало, наш опыт провалился.

– Еще не все потеряно!

– Что это значит?

– Вы вернемся ко второму номеру, соединим их разумы воедино, и он вытащит его из лимба.

– Он ни за что не пойдет на это, его разум силен и не поддается программе.

– Пойдет! Мне кажется я смогу достать для него особенный вход.

Понедельник всегда считается тяжелым днем, выходные гулянья задурманивают голову, не желая с утра пускать тело на работу; начало новой недели – еще не позабытые Уик-энды; все это, а может и что-то еще, каждый раз является тому причиной. Сегодня – не исключение из правил.

Арсений Кириев работник ответственный, и как бы скверно он себя не чувствовал, все равно всегда все делал вовремя, что позволяло ему не торопясь катиться к себе в офис. Он так до конца и не осознал произошедшее безумство с ним в эти выходные. Утром немного поднапрягшись, решил сослаться на обыкновенный, правда более правдоподобней прежних, сон. Паркуясь у здания своего очередного горячо любимого «дома», Кириев увидел, что его красавица секретарша давно уже на месте, а вот пройдохи директора как всегда еще нет.

– Неужели опять до утра зависал. – Пролепетал он себе под нос, захватил портфель с документами и с огромной искусственной улыбкой на лице проследовал внутрь.

В конторе было куда суетливей, чем обычно, даже можно сказать, чем всегда и это сильно его ошарашило. Выглядело так, будто с небес упал метеорит, и все дружно пытаются найти столь ценный экземпляр. Арсений вбежал, как только мог быстрее вверх по лестнице и направил свой ход к стойке информации, разнюхать что на самом деле тут твориться. У входа в свой личный офис, со слезами на глазах, его давно поджидала Натали.

– Солнце мое, что стряслось? Давай рассказывай быстрей.

– Кинсли… – Но больше она не смогла выдавить не слова. Эмоции переживания не давали ей совершить этот смелый шаг.

– Что с ним? – Смотрел на нее Кириев своими ошарашенными глазами, но она словно и не была сейчас здесь, а летала где-то в облаках, мечтая о поле разноцветных тюльпанов. И только когда Арсений молча прождал несколько минут и не выдержав, встряхнул ее за плечи, она спустилась на землю и вновь заговорила. – Отвечай мне, Уайдер в порядке?

– Я не знаю, как такое могло случиться. Он пал в кому, врачи не понимают причины. Все его показатели в норме, но он не просыпается, и никто не может дать гарантии, что уже проснется. Пока еще ничего не ясно наверняка.

– Как так!? – От услышанного неожиданного рассказа, он аж присел. – Но так ведь не бывает, должна же быть хотя бы какая-нибудь причина и объяснение случившемуся? Мы живем в двадцать первом веке, где медицина находится на самом пике своего развития, и все равно никто не может сказать диагноз?

– Врачи работают сейчас с ним каждую секунду, и я думаю, что вскоре они смогут дать ответы на все интересующие нас вопросы.

– Ладно, хорошо. Не будем раньше времени паниковать. Может все обойдется. Останешься пока за главного, я должен ехать к нему и лично расспросить его лечащего врача.

– А как же совещание?

– Ах ты черт, совсем забыл. Как всегда, все не вовремя.

– Оно назначено на десять.

– Не знаю, как быть… придумай что-нибудь, не до него теперь.

– И что я им буду говорить? Не чаем же мне их пол дня поить.

– Я же говорю, не знаю! Ты же у меня умничка, справишься и с этим сложным заданием. Твоя цель чтобы они подписали контракт на два года. Я в тебя верю. Импровизируй!

– Класс!

– Завлеки их, посмотри вот в зеркало, видишь какая грандиозная фигурка, какая попа, а грудь – слов нет. Вот увидишь у тебя получиться. – И расстегнул ей две верхних пуговицы блузки, выставив на показ превосходный третий размер. От этих слов и последовавших действий, Натали покраснела и немного поплыла.

– Хорошо, я попробую, но не обещаю о сто процентном успехе.

– Вот и отлично! Все, я полетел.

– Удачи и будь, пожалуйста, осторожней, не гони быстро. Не нужно нам сейчас еще одних немыслимых жертв.

– Спасибо за заботу, – и поцеловав в щечку, убежал прочь.

Через час он уже «пытал» врача, который так ничего нового ему и не сказал. Просидев целый день возле койки своего единственного верного друга в Канзасе, он уставший и разбитый вернулся домой. На часах было восемь. Даже не соизволив принять душ, он тут же схватился за бутылку бурбона. Отлипнуть от нее он смог только тогда, когда там осталось на дне. Тем временем его разум медленно шагал в сон. Сил добраться до койки ему конечно же не хватило. Пришлось отрубиться на прохладном кафеле кухни.