Сергей Ермолаев - Хроники Избранных. Трилогия

Взглядом, полным сострадания и понимания Лена смотрела на нее и ждала, зная, что сейчас или еще через несколько минут обязательно услышит что-нибудь. И услышала.

Услышала рассказ, поведавший ей о недавней встрече сидевшей рядом подруги и лидера Матрэкса. Юлия почти в точности воспроизвела свой с ним разговор, после которого опять впала в депрессию. Она с уверенностью заявила, что он почему-то решил над ней поиздеваться.

– Господи!- не удержалась от восклицания Елена.- Ничего себе! Никак не ожидала от шефа подобного. Он, конечно, странный, себе на уме, вполне способен удивить тем или иным поступком, но чтобы вот так в открытую смеяться над кем-то…

– Я вообще была поражена таким отношением… и очень расстроена. Мне хотелось в тот момент заехать ему по лицу, а потом броситься с обрыва, у которого мы сидели.

– Слушай, а может, он не желал тебя обижать, а наоборот пытался развеселить, поднять настроение?

Лазебникова усмехнулась и замотала головой в знак несогласия:

– Развеселить? Ну, ты и скажешь тоже! Нет! Он издевался!

– Наверное, не стоило в чем-то его обвинять, говорить какие-то замечания…

– Но я говорила правду! Все действительно так, как я сказала ему! Нет у Светленгов будущего при таком раскладе дел! Мы вымрем!

– Не говори так, Юль!- возразила Сапронова.- Не может все быть настолько худо.

Надо попытаться…

– Не надо,- вздохнула Лазебникова.- Я все для себя уже решила! Я больше не хочу быть в Деле Светленгов. ухожу на нейтральную сторону.

Такие слова не на шутку испугали Елену, заставили даже вздрогнуть, посмотреть на коллегу округленными глазами.

– Что? Ты уходишь от нас навсегда? Я не ослышалась?

– Нет, дорогая подруга, ты не ослышалась. Моя обида на Матрэкса за тот разговор слишком велика. И не пройдет. Я потеряла цель в жизни и моему горю нет предела.

На следующей неделе я выхожу из-под его подчинения.

– Но как же так?- с отчаянием, не желая верить ушам своим, вымолвила Сапронова.- Зачем торопиться? А вдруг все скоро уляжется, изменится и станет хорошо? О, господи! Неужели ты серьезно?

– Прости, если что,- вздохнула та.

– Нет, не могу поверить. Неужели ты думаешь, что твоя отставка как-то решит все проблемы, повлияет на дальнейшие дела всех Светленгов? Да как бы ни так!

– Пожалуйста, Леночка, не старайся уговорить меня отказаться от моего решения.

Мне нужно уйти и точка! Пожалуйста, только прости меня за это, ладно?

На глаза Лены навернулись слезы. Она, возможно, теряла одного из самых дорогих себе людей. Они одновременно были зачислены в ряды Избранных-Светленгов, бок о бок проходили курс тренировок для новичков, потом много работали в паре, знали друг друга с самого начала и вопреки всяким устоявшимся мнениям являлись живым примером отличной, крепкой, настоящей женской дружбы. Неужели этому пришел конец?

Ведь если Лазебникова действительно покинет своих, то все изменится. Она должна будет жить как можно дальше от тех, с кем служила Добру, и не сможет ни с кем из них поддерживать какую-либо связь. Это все равно что умереть для своих. Значит, у Лены больше не будет того человека, которого она считала не просто подругой – практически своей родной сестрой!

Проведя в Ишиме со своей семьей двое суток, Майя получила на мобильный телефон звонок мистера Шороха. Главный Ворг, говоря с ней, как и всегда, спокойно, вежливо, попросил девушку о возвращении, высказав надежду, что за время, прошедшее с момента прибытия в родной город, она смогла все разъяснить родителям и позаботиться о том, чтобы они не были против.

– Конечно, Владимир Леонидович,- сказала Белова в трубку, находясь в своей комнате.- Я поговорила с ними и убедила, что мне будет очень хорошо в Тюмени. Я рассказала об учебе, сказала, что буду жить не одна, а с подругой. Одним словом, все нормально. Папа даже поддержал меня и был больше остальных обрадован моим "сюрпризом", преподнесенным ему с мамой. Знаете, они очень хотели, чтобы я поступила куда-нибудь в хороший вуз.

– Прекрасно,- раздался в трубке голос удовлетворенного услышанным от девушки Шороха.- Ты молодец, Майя. Так что, возвращаешься? Я хотел завтра же показать тебе твою новую квартиру.

– В смысле, где я буду жить с Катей?

После непродолжительного молчания Шорох ответил:

– Да, да, разумеется. Где ты будешь жить с ней.

Белова вздохнула, понимая, что придется возвращаться, и молвила:

– Ладно. Я возвращаюсь. Мы только с семьей ужин закончим. Они, конечно, удивятся, если я начну так неожиданно собираться на ночь глядя, но… что ж поделать…

– Я буду ждать, дорогая. Удачи,- произнес напоследок Шорох, ничего не ответив на ее последние слова.

На том разговор и завершился.

Девушка-Ворг вернулась на кухню за стол и, чтобы не омрачать праздник – для нее каждый семейный ужин теперь был большим праздником, – не стала пока говорить об отъезде. Ей очень хотелось еще немного посидеть дома. Хотя бы часок. Так, чтобы не думать ни о чем вообще.

Час прошел. Время становилось все более позднее, а Майе надо было уезжать. Она собиралась ехать на машине, а путь автомобильными дорогами занимал как минимум 3,5-4 часа. А вообще можно было потратить на дорогу и около шести часов. Шорох думал, что она уже выехала, а потому наверняка ждал ее в Тюмени в 4 часа утра – самое позднее. Нужно собираться.

С погрустневшим видом девушка поднялась из-за своего письменного стола в комнате, за которым писала в тонкой школьной тетради о том, что с ней приключилось на самом деле. Глаза были влажными от слез, так как она понимала, что, скорее всего, видит семью в последний раз. Было ясно, что они не смогут встречаться постоянно, так, как ей этого захочется.

Когда Майя находилась на базе "Верхний бор", Дэн проговорился ей о каких-то правилах и о том, что шеф для нее сделал исключение из них. Ворги, как успела уяснить себе девушка, были в большей степени людьми серьезными, строго придерживающимися различных правил, предписаний, которые сами же придумывали.

Это могло означать только одно: Владимир Леонидович сжалился над ней и позволил проститься с родными. Именно проститься, так как второго исключения из правил не последует. Майя Белова была уверена в этом. Она это чувствовала.

Оставив исписанными около четверти страниц, Белова поспешила привести себя в порядок. Надо было собраться, сказать маме и папе "до свидания" без грусти и печали и мокрых глаз, чтобы не расстраивать и не пугать их и не растягивать из-за этого церемонию прощания.

Звонок Филу занял считанные секунды. Ворги, которые в эти дни тоже находились в Ишиме и непонятно где ночевали, отозвались уже после третьего гудка и обещали подъехать к дому Майи через пять минут.