Софья Непейвода - Наследники предтеч(Обновление от 22.10.2008.)

– По-моему, это был территориальный инстинкт, – честно ответила я, чувствуя перед Россом свою вину. – По крайней мере, в самом начале мне в голову полезли всякие нехорошие мысли на эту тему, – зеленокожий кивнул и глубоко задумался. – Главное, я не могу обещать, что не всплывет что-либо еще и это не приведет к гораздо худшим последствиям.

– Хорошо, что ты сама это понимаешь. А как сейчас?

– Вроде ничего, – неуверенно сказала я.

– Вот и проверим, – решительно отложил стебель Росс. – Иди ко мне.

Поколебавшись, я перелезла на плот ученых.

– Итак?

– Без разницы, – подумав, решила я.

– А теперь? – зеленокожий бодро перепрыгнул на мое плавсредство. В глубине сознания зашевелилось недовольство: мог бы хоть разрешения спросить.

– Теперь хуже.

– И последнее испытание, – призывно махнул рукой Росс. Стоит ли? Хотя, если он так хочет…

– Еще хуже, – буркнула я. Раздражение действительно усилилось, но пока никакого желания нападать на непрошенного гостя я не почувствовала.

– Прекрасно, – кивнул зеленокожий, покидая мой дом, после чего я облегченно вздохнула. – В идеале еще бы проверить, сколько времени ты можешь выдержать мое присутствие, но такой эксперимент ставить почему-то нет никакого желания.

– Росс, ты извини меня за то, что произошло, – зеленокожий великодушно пожал плечами и, подобрав стебель, повернулся, чтобы уйти. – Подожди.

– Ну, что еще?

– Почему ты не рассказал остальным?

– Ты говорила, что любишь горькую правду? – усмехнулся Росс. – Я не уверен, что, узнав о происшествии, тебя не выгонят. А ты не человек. Мне интересно изучить тебя и твое поведение. Понять, кто ты на самом деле. Где еще я найду такой уникальный экземпляр?

Зеленокожий ушел, а я села ужинать. На правду не стоит обижаться, даже если это горькая правда. Но следовать этому правилу получается отнюдь не всегда. Я сидела и смотрела на полет редких капель утихающего дождя. Потом, когда дождь припустил с новой силой, перебралась к ученым. Чем я хуже, в конце концов? Они будут изучать меня, а я – их. Все честно.

С другой стороны большого плота внезапно оживились, заметив что-то в воде, и в шесть рук втащили это что-то на борт. Находка оказалась ничем иным, как разумным существом мужского пола, скорее всего, упавшим с соседнего, удаленного всего на дюжину метров плота. От укусов пираний по коже мужчины тонкими струйками бежала кровь, живот раздулся до огромного размера, но больше всего меня поразило лицо: осунувшееся с землисто-зеленого цвета кожей, и желтыми белками закатанных глаз.

Лицо уже не живого человека.

– Обратно в воду его, – настаивал Свинтус. – Не видите, он и так умирает, заразит еще, – он попытался вернуть жертву реке, но зеленокожий грубо оттолкнул лидера и наклонился над бессознательным телом, внимательно исследуя и ощупывая живот.

– Ты что, не понимаешь, – прошипел Росс, сверкая желтыми глазами. – Это же такая возможность! По признакам похоже на сильно запущенную обтурационную непроходимость, я уже оперировал то же самое у другого человека еще в лесу. Тот, правда, не выжил, хотя кровеостанавливающие и антисептики тогда еще были, а сейчас их нет, но сама возможность… Мы ведь собирались двигать науку, нет? Я сказал, что буду его оперировать, значит так и сделаю. Все равно он полумертвый, а такой опыт бесценен!

– Негуманно ставить опыты на людях, – одобрительным тоном, совершенно не вязавшимся со смыслом фразы, заметил Илья, с интересом прислушивающийся к разговору. – Хоть у пациента спроси разрешения, что ли.

– Да какое разрешение, нет никакой необходимости спрашивать, – зеленокожий глядел на больного, как раньше на мой живот.

– Все, хватит маяться дурью, выбросите эту гадость, я здесь лидер, в конце концов, или нет? – возмутился Свинтус. Но, похоже, что большинство ученых негласно поддерживали Росса. Он у них что, серый кардинал? Или просто Свинтус сдает свои позиции? Под руководством зеленокожего мужчину перенесли на быстро освобожденный математиком столик, и Росс лично накрепко привязал лозой его руки и ноги, почти лишив возможности сопротивляться.

– Вы что спятили? – испугалась очнувшаяся жертва. – Отпустите меня немедленно, – мужчина задергался, пытаясь освободиться, а потом начал звать на помощь.

Зеленокожий ласково, как любящая мать, погладил мужчину по голове и успокаивающе произнес:

– Не бойся, я врач, все будет хорошо, – и, воспользовавшись его секундным замешательством, поспешно вставил в рот жертвы самодельный кляп из красного мха.

– Наркоза у нас, кстати, тоже нет, а без него этот несдержанный всю округу криками переполошит, – пояснил он нам, удалившись к своей лежанке и доставая скальпель и изогнутую хирургическую иглу. – Кипятите воду, и побольше, Пантера – прокали мои орудия труда, Надя – готовь больного к операции, – Росс замолчал и задумался, тщательно моя руки в реке, а потом просушивая их над костром. – Черт, ни тампонов, ни зажимов, как вообще в таких условиях можно оперировать? – Свинтус радостно вскинулся, но его предложение просто избавиться от умирающего никто не поддержал, поэтому он разочарованно вернулся к остальным наблюдателям.

– Нитки хоть какой ни у кого нет?

– У меня есть кое-что, – я достала моток самодельной волосяной лески.

– Можно попробовать прокипятить и отжать мох, – предложила Надя, очищая кожу на животе мужчины. – Вместо тампонов использовать, – Росс с энтузиазмом кивнул, а Илья сразу принялся нащипывать из постелей помягче и почище. Примерно через полчаса все приготовления завершились, и зеленокожий приступил к выполнению своего кровавого замысла. В первые минуты большинство ученых заинтересованно смотрело, но потом поспешило покинуть поле действия и перебраться на противоположенный конец плота, остались помогать только мы с Надей и, как ни странно, Игорь.

– Может, его по голове стукнуть, – участливо предложил последний, всем весом наваливаясь на ноги пациента, чтоб тот не дергался.

– Может, тебя? – огрызнулся Росс, быстро расширяя надрез, через который пытался вылезти деформированный, надутый как пузырь кишечник. – Чтобы глупые предложения не подавал, – математик засопел, но тут же забыл об обиде, поскольку ему пришлось приложить все силы, чтобы удержать судорожно забившегося мужчину. Пару минут операцию продолжать не представлялось возможным, мы вчетвером просто навалились на пациента, от резких движений которого края надреза медленно расползались рваными ранами. Наконец, он дернулся еще раз и затих. Отпустив обмякшую руку, Надя положила пальцы на шею мужчине и напряженно прислушалась, в то время, как зеленокожий вернулся к рваному разрезу, еще немного расширил его и осторожно извлек наиболее деформированную часть пищеварительной трубки, которая заканчивалась крупным уплотнением, следующая за ним часть выглядела гораздо лучше, хотя несколько спавшийся. На стыке двух зон ткани приобрели нездоровый серовато -фиолетовый оттенок.