Евгений Войскунский - Плеск звездных морей

Словом, у нас было много хлопот с планетологами. Но когда мы их удерживали, ссылаясь на коварство Ю-поля, они возражали, ссылаясь на наш знаменитый экспериментальный полет вне времени.

Беспокойный это был рейс. И когда мы наконец благополучно возвратились на Луну, я почувствовал необходимость разрядки.

Нам с Робином дали двухмесячный отпуск. Я, разумеется, собрался с ближайшим рейсовым на Землю. Робина отец уговорил остаться на Луне.

— Хочет, чтобы я ему помог обработать какие-то вычисления на Узле связи, — сказал Робин.

— Нет, — сказал я, — хочет привязать тебя к Узлу семейным узелком. Договаривай уж до конца.

— Похоже, — согласился он. — Особенно Дед настаивает.

— Ну как же! Династия Грековых — космических связистов. Ты бы женился, Робин. Династия так уж династия. — Преемственность надо обеспечить, чтобы дело не заглохло.

— И женюсь, — сказал Робин своим невозмутимым тоном. — Одному тебе, что ли, можно?

Андра встретила меня в космопорту. Повисла у меня на шее, шепнула:

— Обещал носить на руках — так неси!

Недолго думая я подхватил её, смеющуюся, на руки и понёс сквозь толпу. На площади перед зданием космопорта Андра высвободилась. Озабоченно поправила причёску, потом критически оглядела меня и, найдя, что я порядком обносился, потащила в ближайший рипарт.

Мне доставляло неизъяснимое удовольствие подчиняться ей во всем. В зеркале рипарта я увидел на своём лице незнакомую улыбку — благодушную и туповатую. Странное дело — я никак не мог согнать её с лица, она все время возвращалась, я чувствовал это. Так я и сидел с этой улыбочкой дома за столом, попивая кофе и заедая яблочным пирогом и очередными грандиозными проектами из области этнолингвистики. Потом мы взяли машину и укатили к морю, и я, блаженно улыбаясь и закрыв глаза, лежал на теплом песке в дюнах, и Андра натёрла меня какой-то новой мазью, предохраняющей от ожогов. От шершавых, нагретых солнцем сосен шёл отличный смолистый дух. Мы надели маски и ласты и, включив дыхательные аппараты, надолго ушли под воду, и плавали, и бродили, взявшись за руки, среди леса водорослей. А потом опять лежали на песке и смотрели, как закатное красное солнце погружается в море.

Наверное, это и было счастье.

Дни стояли сказочные — тихие солнечные дни начала сентября. По утрам я отвозил Андру в Веду Гумана, а к концу занятий приезжал за ней. Все с той же благодушной улыбкой я ожидал её в вестибюле, и она сбегала по лестнице в неизменном сопровождении двух-трех юных гуманитариев, и я, улыбаясь, оттирал эскорт плечом. Гуманитарии умолкали на полуслове и несколько ошарашенно смотрели, как я усаживал Андру в машину. Моя жена, высунувшись из окошка, докрикивала им окончание разговора, но я включал первую скорость. Андра сердито поворачивалась ко мне:

— Как не стыдно, Улисс! Ты ведёшь себя как маленький…

Выговор разбивался о мою улыбку. Я посылал ей менто: «Люблю».

— В конце концов, просто невежливо, — не сразу сдавалась Андра.

«Люблю», — твердил я.

Ничто на свете, кроме неё, меня не интересовало. Даже читать было неохота. Стоило Андре выйти из комнаты, как я вскакивал и шёл за ней. Я просто не выносил её отсутствия.

На второй день Андра сказала:

— Вечером мы поедем к матери. — И, предупреждая мои возражения, быстро добавила: — Мама как будто примирилась.

— А что ей оставалось? — буркнул я.

— Будь повежливее и не вздумай торопить меня домой, — сказала Андра. — У мамы сейчас очень трудная полоса.

«Трудная полоса». Я восхищённо смотрел на свою жену. Мне ужасно нравился её голос и всё, что она говорила, каждое слово.

— Отец недавно говорил с ней…

— Он приехал?

— Нет. У него самый разгар работы, и он умолял маму прилететь к нему в Индию.

— А она что?

— Раздумывает.

Ронга встретила меня не то чтобы холодно, но сдержанно. Я внутренне поёжился от её испытующего взгляда. Андра что-то рассказывала о своих лингвистических делах, а Ронга в упор смотрела на меня. Она как бы спрашивала: «Могу я доверить тебе свою дочь? Ведь у меня нет никого дороже Андры…»

Потом налила в бокалы шипучего вина. Я взял свой и сказал, обращаясь к Ронге:

— Будь счастлива, старшая.

— Что говорить обо мне, — ответила она, и мне показалось, что голос её звучит мягче. — Будьте счастливы вы с Андрой.

Андра вскочила, обняла мать:

— За нас с Улиссом, мамочка, не беспокойся. Мы пьём за тебя и… за папу.

Я думал — грянет гром. Нет, обошлось. Ронга только головой покачала и пригубила вино.

Но, как видно, её все ещё одолевали сомнения.

— Улисс, про тебя стали часто писать в газетах. Ты что же, намерен повторить тот полет?

— Если повторение и состоится, то очень не скоро, — ответил я.

— На днях передавали интервью с Боргом. Насколько я поняла, начато проектирование корабля с этим… каким-то странным двигателем.

— Хроноквантовым. Знаю.

Ронга помолчала. Ожидала, наверное, не разовью ли я тему. Но я потягивал вино, поглядывал на Андру. И хотелось мне одного — поскорее очутиться дома.

— Надеюсь, теперь, — Ронга подчеркнула это слово, — теперь ты с большей ответственностью будешь обдумывать свои шаги.

И я ответил солидно, как и полагается семейному человеку:

— Ну, ещё бы!

Андра тихонько прыснула в ладошку.

Да, я знал, что Борг начал проектировать корабль, об этом мне ещё в Селеногорске рассказали. Знал даже, что ему предоставили один из корпусов Института ракетостроения — это по соседству с посёлком космонавтов, рукой подать. Но день проходил за днём, а я не торопился наведаться к Боргу.

— Что с тобой, Улисс? — спросила однажды Андра, когда я вёз её из Веды Гумана домой. — Всполошил, можно сказать, все человечество, а теперь, когда дело сдвинулось, ты вроде бы потерял к нему интерес.

— Успею ещё, — благодушно отозвался я.

— "Успею"! И улыбка у тебя какая-то появилась… Знаешь, кем ты становишься?

— Кем?

— Едоком!

— Но-но, не очень… Я отпускник, только и всего. Имеет право человек на отпуск?

Андра подумала и сказала:

— Имеет.

А спустя день или два меня вызвал по видеофону Борг.

— Здравствуй, пилот, — сказал он, вглядываясь в меня с усмешкой. — Случайно узнал, что ты на земном шаре. Что поделываешь?

— Да, в общем-то, ничего… Я в отпуску.

— Поздравляю, — сказал Борг.

Я поблагодарил, не совсем ясно представляя, с чем именно он меня поздравил. Наверное, всё-таки не с отпуском.

— Если выберешь время, пилот, приезжай. У нас тут весёлая компания. Ладно, выключаюсь.

Я выбрал не лучшее время для визита — утренние часы. Но я не собирался мешать Боргу и его конструкторам работать — просто мне хотелось посмотреть, как проектируют космические корабли.

Корпус, в котором разместилось конструкторское бюро Борга, стоял в излучине тихой речушки. Я вошёл в просторный круглый холл. Все двери — а их тут было множество — стояли настежь, так как предполагается, что в рабочие часы не бывает праздношатающихся.