Валерий Сабитов - Оперативный отряд. Книга первая. Ард Айлийюн

– Я понял, Сандр! Правила жизни установлены не нами. Но их надо знать. Узнавать! А не вводить свои, не менять установленные. Так ничего не получится. Кроме Азарфэйра. Или Империи. Так?

– Ты хорошо понял, Нур. Отшельники, – первые, – отделялись от других, чтобы жить по правилам, установленным свыше. А не по правилам, введенным их соплеменниками. В одно слово можно вложить разные смыслы. А это тоже одно из правил: использовать слова с одним внутренним значением. Иначе будет только видимость диалога. Бессмысленный разговор…

– То есть, можно делать неправильно, если это будет верно?

– Отлично! – Сандр радовался; диалог получался, Нур мыслил глубоко, – Нарушать законы Империи, – неправильно с точки зрения самой Империи. Но если законы Империи нарушают установления Эонов, то самое верное, – действовать им наперекор. То есть неправильно, но верно. Согласен?

– Еще как! – Глаза Нура светились, он увлекся разговором, – Все дело в смысле, в значении слов. Они ведь тоже даны нам свыше. И не надо менять их смысл, или использовать не по назначению. Иначе можно стать как Хиса сейчас. Или как Найденыш. Или как эти отшельники…

Отряд забыл о Пустыне Тайхау и Бирюзовом лесе. Потому что на небе проявились звезды. Не хватало большой луны, Чандры, но о ней уже никто не тосковал особенно. Тысячезвездное небо сверкает сокрытым многоцветием, радуя привычным, знакомым расположением самых ярких и близких звезд.

Нур посматривает на небо реже спутников: его собственная, родная звездочка затерялась среди тысяч. Как ее отыскать? В Арде Айлийюн все двенадцать лет его жизни она светила ярче других и указывала на Предназначение, о котором он тогда не подозревал. А здесь, в Большом Мире, в Арде Ману, ее надо искать там, где по вечерам Иш-Арун уходит к Темному материку, к Арду Аатамийн.

Но, немного подумав, он перестал расстраиваться. Ведь ясно же, что его звезда засияет ярче всех, когда это ему понадобится. По закону, по правилу Седьмого Эона… И укажет, уточнит направление к цели. Если она сейчас в закатной стороне, то ведь и оперативному отряду пока нельзя двигаться прямо на север, к полюсу, к Кафским горам. Нельзя, потому что рано. Правда, почему рано, ему не совсем ясно…

Оперативный отряд продвигается по маршруту, предложенному отшельниками. Остается не больше четверти лунного месяца до выхода к реке, впадающей в Жемчужную. Дальше удобнее будет придерживаться троп, проложенных по северному берегу этой безымянной реки. Но перед тем придется встретиться с народом, издавна живущим на этой территории. С народом, как уверяли отшельники, мирным, занятым разведением всевозможных зверей и животных.

То есть животноводством… Они заботятся о животных, чтобы употреблять их в пищу. Занятие незнакомое и противное айлам. В Арде много зверей, любая птица или бабочка обитают там, где хотят, а не там где их разводят. Даже пчелы Глафия выбирают себе ульи сами. Но иногда и по просьбе Глафия. Правда, ему приходится долго их уговаривать. В Арде всё живое любит айлов, дружит с ними, а по надобности или по зову приходит к домам.

Зрение, слух, обоняние… Они говорят: тайга переполнена жизнью. Но таежные обитатели осторожны, держатся вдали от отряда. Почему они остерегаются айлов? Глафий уверен: виной тому отшельники, животноводы и другие народы, которые используют животных в своих целях. Нарушена гармония, говорит Джахар. Но Нур склоняется к мнению Сандра.

А Сандр сказал: этот мир живет по правилам, нам незнакомым и только потому чуждым. Но это правила, и они – часть всеобщего Закона. Сандр больше, сильнее, разумнее и справедливее любого из айлов. И любого из неайлов. Поэтому он командир оперотряда. Поэтому он ближний друг Ахияра. Поэтому Нуру он ближе всех. Но ближе он не только поэтому. Тут еще думать надо…

Наконец открылось громадное пространство, лишенное деревьев. Лишь высокая трава да редкие неяркие голубенькие цветочки. Признак близости реки и незнакомого народа. Сандр поднял руку и отряд остановился.

– Отдохнем немного. Надо осмотреться…

Глафий спрыгнул со своей Зари гулко и с хмыканьем. Раздражение не покидает его: ни первый, ни второй дозоры не проходили по этим местам. Скорее всего, они избрали путь к Жемчужной севернее. Но насколько севернее? Прямо на север они тоже пойти не могли: айлы помнили древнее правило, – по прямым направлениям передвигаются только недобрые духи. О просчете Комитета в организации связи с дозорами Глафий говорить не хотел.

Найденыш в последние дни старается сблизиться с Глафием. То ли оттого, что мёд у того особенный, то ли чувствует в нем особую доброту… Вот и теперь, он сполз с Тойры, едва не стащив за собой безучастного Хису, и подошел к Глафию, скорчив недовольную мину. То ли подражает новому кумиру, то ли иронизирует?

Сандр с Джахаром занялись осмотром местности, отряд приступил к осмотру лошадей и снаряжения. Нур впервые за весь поход остался один, без опеки. Чему обрадовался: хотелось подумать о многом без помех и вспомнить кое-что. Ведь айлу требуется время от времени вспоминать о том, что было и думать о том, что может быть. Или могло быть… А для этого необходимо уединение. Только Малыш не нарушает одиночества Нура. Но Малыш – особенный, и он родился специально для Нура. Как та звездочка… Даже с Фреей так не получалось. И не получится. Как и с Азхарой. Но они далеко, и уже не проверишь. И они так далеко, что в этой жизни Нур может с ними встретиться только в памяти. Общих снов после Бирюзового леса не получается ни у кого.

На западе травное поле, обретая седовато-металлический оттенок, уходит за горизонт. Пройтись, посмотреть, что там? Нет, нельзя. Не по правилам. Сандр расстроится. У командира и так много забот. Не хочется добавлять еще и придуманные проблемы. Он осмотрелся. Да вот же, недалеко, шагах в тридцати, светится ягодный куст, похожий на смородиновый из Арда. И близко, и никто не помешает.

Нур, раздвигая телом сочные упругие зеленые стебли, увенчанные тугими колосьями, подошел к кусту, усыпанному сразу и оранжевыми мелкими цветочками, и сине-черными ягодками. Красиво… И запах от куста приятный. В смеси с запахом травы получается такой восхитительный аромат! В нем еще что-то… Ах, да, на юге невидимая отсюда река. Реки не видно, но ты знаешь о ней, и это знание придает пейзажу красивую законченность. То, что надо!

Нур присел у куста и как бы растворился в бескрайнем поле. И в небе над ним… Сколько он уже прошел вместе с Кари? Сколько всего осталось позади… Оставленное в пути не возвращается… Скольких он не увидит уже! Никогда! Они остаются в памяти, совсем рядом. Память тоже живая, но от этого грустно. Неужели жизнь складывается из невозвратимых потерь? Таково ее правило? И что еще предстоит потерять, чтобы помочь тем, кого больше не будет рядом? Получается, близкие, – это не те, кто рядом, а те, о ком помнишь всегда… Поплакать, что ли? Сандр говорит: плакать не стыдно. Но лучше, когда никто не видит. Ведь не для кого-то плачешь, для себя.