Евгений Донтфа - Девочка и пёс

Они вошли в атмосферу на слишком высокой скорости. Следовало умело переключиться с реактивных двигателей на гравитроны чтобы плавно опуститься на поверхность. Кит не знал процедуры посадки. Он взаимодействовал с бортовым компьютером на скорости невозможной для человека, но этого было недостаточно. Крылья, подкрылки и лонжероны были выдвинуты и установлены неправильно. Началась перегрузка. Два стабилизатора сгорели, корабль начало вращать. Элен сидела в кресле, застегнув все страховочные ремни и крепко закрыв глаза. Они падали. Кит как мог корректировал курс, чтобы направить корабль к предполагаемому месту нахождению отца девочки. Переключились на гравитроны. Это также было сделано неправильно. Скорость все еще была слишком велика. Разнонаправленные силы чуть не разорвали корабль. Один из четырех гравитронов взорвался, но все же истребитель удалось посадить на поверхность, разломав и сокрушив лесные заросли на площади примерно равной половине футбольного поля. Корабль замер и в кабине повисла тишина.

Кит чувствовал себя виноватым, Элен было невыносимо стыдно. Все обернулось весьма скверным образом. Вместо того что бы подобрать отца и быстро вернуться назад, они теперь сами застряли на этой планете. Гиперлайн – устройство гиперпространсвенной связи полностью работоспособно. Достаточно подать сигнал бедствия и спасатели, «усталые ангелы», через два часа будут здесь. Но это значит что космическая полиция тут же получит сообщение об этом, а папа просил этого не делать. К тому же полицейские несомненно сразу же разлучат Элен и Кита, узнав какую роль он играл в угоне истребителя. И для Элен есть только один выход из сложившейся ситуации – идти к папе пешком или на транспорте, который есть на Каунаме. Отремонтировать корабль они не могли. В нынешнем же состоянии истребитель вряд ли можно было заставить взлететь вертикально вверх, хотя функция межзвездного перемещения по-прежнему была исправна. Значит иного выхода нет. И Элен объявляет, что им не остается ничего другого как идти к отцу своим ходом. Кит категорически против. Им придется передвигаться по неизвестной и возможно очень опасной планете. Об этом не может быть и речи. Вне всяких сомнений они должны немедленно связаться с космическими спасателями – "усталыми ангелами" и дожидаться их здесь возле покалеченного истребителя. Девочка не соглашается на это. Она убеждает Кита, что под его защитой ей ничего не угрожает в этом мире, где даже пока еще не открыли порох. Кит по-прежнему против. Конфликт набирает обороты. Девочка плачет, умоляет и даже кричит, но робот неумолим, он объявляет что Элен никуда не пойдет, даже если ему придется применить для этого силу. И тогда она…

Элен остановила поток воспоминаний. Слишком уж и так тяжело у неё на душе. Сейчас ей чудилось что она кругом виновата.

Элен Акари ничего не понимала в технике. К своему стыду она должна была признаться что вообще мало в чем разбиралась досконально. А ведь ей уже почти восемь лет. Другие к восьми годам уже полностью определялись со своим будущим профессиональным выбором. А она до сих пор ничем серьезно не занималась. Она считала себя особой. Не такой как все. И дело даже не в том что её глаза видели ауры. Она считала себя очень умной и проницательной. Элен стало стыдно. Сейчас, лежа на кровати в гостинце «Одинокий пастух», она отчетливо осознала что ничего особенного из себя не представляет. Вместо того чтобы действительно как-то помочь отцу, она сама попала в беду, втравила Кита в крупные неприятности. Учитывая все то что она заставила его сделать, можно не сомневаться что, когда они вернутся, его непременно заберут у неё и даже могут перепрошить его память. Девочке стало безумно тоскливо и страшно за Кита, раскаянье обжигало ей сердце. Нет, она не позволит, она упросит дедушку. Дедушка. Она послала ему сообщение из дома мистера Таругу. Когда Родерик Атинховский получит его, все будет хорошо. Дедушка очень умный. Он конечно придумает как всё исправить и обязательно спасет папу и ее. Кроме того она послала такое же сообщение Александре Уэйлер. Она офицер Внешней разведки. Кто-нибудь из них обязательно придет к ним на помощь рано или поздно. Рано или поздно. Папа сказал, что он во враждебном окружении и Элен очень переживала за него, но она убеждала себя что отец сумеет о себе позаботится. Его полжизни учили этому. С Китом тоже все в порядке. Как она и сказала судье, ничто на этой планете не сможет причинить ему вреда, только на какое-то время задержать, не больше. Его алмазная сталь и бронированный корпус практически несокрушимы. С ним все будет в порядке. Но ей тоже нужно позаботиться о себе, а в данный момент это означает вести себя чуть умнее и не нарываться на неприятности. Сейчас она ничего не может противопоставить своим врагам. Ей нужно научиться терпению. Отвратительный Галкут прав, она ведет себя не совсем адекватно тому положению, в котором очутилась.

Элен легла на правый бок и свернулась калачиком. Засунув ладошки между колен, она с удивлением подумала что кажется засыпает. Вроде бы она достаточно отоспалась в карете, но теперь, сытая и расслабленная, на мягкой просторной постели, без качки и тряски, ее глаза снова закрывались и сознание погружалось в приятное забытье.

50.

Мастон Лург резко открыл глаза. Быстро повернув голову, он с тревогой посмотрел на соседнюю кровать. Девочка была там. Маленькая, безмятежная, светлая. Свернувшись калачиком, она лежала к нему лицом, положив правую ладошку под голову, и мирно спала. Судья долго смотрел на нее. Это было так странно, так непривычно, но где-то в глубине его души определенно проскочила крохотная искра чего-то очень похожего на нежность. Ему нестерпимо захотелось встать, подойти к девочке, укрыть ее одеялом, проявить какую-то заботу о ней. Но усилием воли он заставил себя остаться на месте.

Он снова положил голову на подушку, уставившись в потолок. Кривая полуулыбка блуждала на его губах. Неужели он хоть на миг готов был всерьез поверить этому убогому порыву? Какая там к дьяволу нежность, просто пошлое дешевое умиление спящим малышом, да еще может быть блуждающие отзвуки так и нереализованного животного инстинкта отцовства. И ничего больше. В его мире уже очень давно не существовало никакой нежности. Он видел слишком много человеческой мерзости и подлости, и все глупые восторженные иллюзии, рисующие прекрасных людей, проникнутых светлыми идеалами и возвышенными чувствами, давно оставили его. Он считал что практически за любым человеческим действием лежит та или иная своекорыстная подоплека. Сотни раз он убеждался в этом. А может быть даже тысячи. Он определенно не хотел вести этому счет. Достаточно и того что сомнений не осталось, он постиг истинную сущность человеческой природы, надо сказать довольно-таки нехитрой и примитивной природы, вульгарной, низменной и пошлой. И теперь он был твердо убежден что жить стоит только для себя, для своего комфорта и благополучия и во всех поступках руководствоваться исключительно своими интересами и пожеланиями. И это убеждение, надежно и верно оберегавшее его, он успешно воплощал в жизнь уже не гнушаясь никакими средствами. Почти никакими.