Ллойд Морган - Битый снег

– Почему скрылись?

– Потому что будь они тут, мы бы уже с тобой не разговаривали. Один паук запросто раскидал бы всю нашу следственную группу. У нас и револьверов-то всего штук пять на двенадцать человек.

– А Константин? Брат императора? – спросил усатый объект для насмешек.

– Загляни внутрь. Он у дальней двери. И у ближней. А еще, вроде, посередине. Частично – на улице. Сейчас коронеры закончат, скажут тебе, где он весь . И семья его… там же…

– Зачем они сделали это? Каков мотив стеклянных пауков? Не могли же они просто так, от скуки, пробраться вглубь страны, вычислить поезд с братом императора и, опять-таки, от скуки, всех там перебить?

– Я-то откуда знаю, зачем? – огрызнулся Фрэд. – Мое дело было – найти поезд и императорского братца, благослови бог его грешную задницу. Я нашел и то, и то. Всё. Моя работа – выполнена. А мотивы пусть дипломаты и политики выискивают. Я – не политик, поэтому даже лезть туда не собираюсь. Нафиг это все. Пойди и поторопи этих фотоаппаратчиков – хотелось бы вернуться до полуночи. Жена и так на меня зуб точит.

– Опять про годовщину забыли? – усмехнулся усач.

– Не твое дело, – ответил Фрэд Брайс и вновь закашлялся. В его голове мелькнула мысль, что надо сходить к врачу – чертов кашель начал его уже конкретно злить.

Сама история.

"Скачи, враже, як пан каже".

Гоголь. «Вий».

– … Ночь развернет свои темные крылья

Под ними окажутся сотни иллюзий:

Сны и мечты разомкнут твои вежды –

Дети кошмаров, предтеча надежды.

Солнце зашло, ночь сжирает сознанье,

Мысли угасли, в душе лишь страданья.

Хохот богов вспыхнет ярче, чем ярость

Безумие, боль, безнадега, усталость… – на сцене стоял тощий человечек и блеющим голосом пафосно декламировал свою дрянь. Лем старательно изображал заинтересованность и даже некоторую одухотворенность от услышанного, но внутри – кривился от смеха и омерзения – даже он сам, лет, этак, в двенадцать, рифмовал лучше, чем этот отбрызг от литературы.

Однако рядом с ним сидела черноокая, пышноволосая прекрасная дама по имени Роза. Эта дама излучала искреннюю заинтересованность и восхищение – в данный момент она любила стихи.

Даже повторяла украдкой некоторые строфы.

Сейчас Роза любила стихи, а Лем был заинтересован в том, чтобы их романтические отношения сдвинулись в более интересную, нежели просто совместные прогулки, плоскость. Лем любил гулять. Раньше. Благодаря Розе он возненавидел это праздное шатание туда-сюда по городу. То время, которое они обычно проводили, взявшись за руки и прогуливаясь по красивым каменным улицам столицы, он бы с куда как более ярким удовольствием провел бы… в соприкосновении уст.

Однако Роза старательно демонстрировала свое желание казаться дамой высшего сословия (ее родители были, как и родители Лема – простые работяги, а не высокопоставленные околоимператорские индюки), поэтому, как и всякая другая дама высшего сословия, она считала недопустимым такую вульгарность, как поцелуи. Прогулки, томные вздохи, цветы и поэзия – вот то, что требовалось ей сейчас. Мужчина (Лем) должен был добиться ее руки и благосклонности!

А то где ж тут романтика?

Лема это жутко раздражало – Роза была, без сомнения, красива – персиковая кожа, интересная фигура, упругая грудь, большие глаза, пышные волосы… Можно было даже сказать, что она была умна – Роза поглощала книги в страшном количестве – по одной в месяц! Неслыханная роскошь!

О качестве книг сказать нечего. Как и о том, что она не выносила из них ровно ничего поучительного. Она просто хвасталась начитанностью.

И, как всякой даме высшего сословия, Розе была свойственна некоторая ветреность. Иными словами, сегодня ей могло нравиться совсем даже не то, что нравилось вчера. Вчера она любила конный спорт (и Лем честно водил ее на ипподром; однако, увидев, как лошадь гадит на ходу, Роза несколько охладела к этим животным), сегодня – высокую поэзию.

Лем скрипел зубами, но честно пытался прорубить себе тропу к сердцу этой приятной глазу дамы.

Уж чего-чего, а упорства ему было не занимать.

К тому же, поэзия – это уж лучше, чем авангардистские кулинарные рецепты. Медовые коврижки со вкусом старого войлочного ковра он забудет еще очень не скоро…

Лему было почти восемнадцать – еще полтора месяца, и он сможет официально предложить Розе формальное скрепление их отношений. Сиречь, бракосочетание. Розе восемнадцать будет через три месяца и она не придает этому факту никакого значения.

Что несколько охлаждало решимость Лема в стремлении «бракосочетаться».

Лем учится на последнем курсе императорского университета, на престижном факультете «инженерное дело». Роза же просто украшает мир своим присутствием, как и полагается всем красивым женщинам.

Лем честно старается завоевать сердце девушки, Роза не придает этому факту большого значения, считая само собой разумеющимся повышенное внимание со стороны мужчин. То, что конкуренты Лема обычно быстро и внезапно куда-то исчезают – ее ни сколько не волновало. Для нее это означало лишь одно – они нетерпеливы, следовательно, не стоят ее внимания.

Правда, исчезали они обычно после встречи с кулаками Лема.

Тщедушный поэт закончил словесную поллюцию и, раскланявшись, ушел, сопровождаемый бурными овациями со стороны женской половины слушателей. Мужская половина слушателей, подобно Лему, этот велеречивый бред не оценила и, порывисто поднявшись, попыталась скрыться с места стихопрочтения.

Не успели.

На сцену вышел новый представитель пера и чернила – почти ничем не отличающийся от предыдущего. Мужчины, горестно вздыхая, уселись обратно на сидения. Лем приготовился выслушать еще одну порцию откровенно хреново зарифмованного бреда про лес, горы и, почему-то, любовь, но внезапно что-то пошло не по сценарию: из зрительного зала вылетела стеклянная бутылка из-под шампанского и, угодив чтецу точно в висок, упала на пол.

Чтеца со сцены ударом сдуло, и признаков жизни больше никто по ту сторону кулис не подавал.

Воспользовавшись моментом, зрители поспешили покинуть душный зал этого маленького театра.

– Наглость! Хамы! Свинство! – возмущалась Роза.

– Совершенно с тобой согласен! – с серьезным видом кивал Лем. Неподалеку он заметил мужика в дорогом костюме, которого все представители не слабого пола благодарно похлопывали по плечу. Бутылкометатель был идентифицирован и вознагражден фанатами. – Так нагло перекрыть фонтан современному искусству! Ужас! Бескультурщина! А еще – столица Империи Людей!

– Возмутительно! Я буду жаловаться! – продолжала громыхать Роза.

– Хорошая мысль, – кивнул Лем. «Никуда ты не пожалуешься» – подумал он, – «Воздух только сотрясаешь, как всегда…».