Олег Фомин - Аквариум

И тут зрение снова сыграло с Егором злую шутку. В глазах несколько раз вспыхнули горизонтальные полосы с помехами, как на видеокассете, где поверх новой записи, прорываются изредка кадры старой. Пространство несколько раз потеряло яркость и глубину, картинка стала какой-то плоской и неживой, и Егор увидел большой красивый пассажирский пароход, который почему-то не плыл по опустевшей и посеревшей Реке, а висел в пятидесяти метрах над Речным проспектом, насаженный на трубы электростанции.

Вспыхнуло раза три, оставив в памяти эту сюрреалистическую картину, и снова все стало нормальным. Цветным, ярким, привычным.

Стряхнув наваждение, Егор нашел в себе силы повернуться спиной и заковылял в сторону машины. Подвернутую лодыжку простреливало при каждом шаге, голову нещадно ломило.

"Господи, что за бред! Я сошел с ума! Быстрей на хрен отсюда! Домой!"

Он плохо помнил, как доехал до дома. Вроде раза два проскочил на красный, чуть не попал в ДТП, долго тыкал не ту кнопку на пульте от парковки, наконец, открыв ворота, чуть не снес об их угол переднее крыло, кое–как припарковался на свое место и только тут выдохнул.

Нарочито спокойно, но с трясущимися руками, открыл багажник, достал дежурную рюмку, распечатал бутылку водки. Налил. Выпил. Запил соком. Тут же опрокинул еще одну. Закурил.

Начало отпускать. Мир ворвался в уши Егора шумом трансформатора, эхом от его шагов по паркингу и криками, доносившимися с улицы через открытые ворота. Там играли дети.

–Егорка! – вдруг раздался чей-то окрик.

–Егорка, домой, Егорка!

3.

– Егорка! Егорка, мать твою за ногу! Ты там кони не двинул?

– Не, вон дышит, жмурится…

– Леший, накапай ему еще бальзаму, а то так и будет валяться. Нагадит еще в портки, вонять будет.

Я плавал в кипятке. В горячей вязкой темной жидкости. Все тело, все кости, органы, каждый кусочек тела жгло. Но больше всего шею. Шея просто пылала.

Попробовал открыть глаза – свет резанул, пришлось зажмуриться. Сквозь бред почувствовал, как чьи-то шершавые руки грубо приподняли мою голову, мозолистые пальцы разжали губы и влили в рот какой-то горькой жидкости. Судорожно сглотнул. Горло стало жечь даже больше, чем шею, но постепенно перестало и даже начало как-то холодить. По телу пошла волна блаженной прохлады, и, когда она добралась до головы, я все-таки смог открыть глаза.

Слепящее огненное пятно постепенно сфокусировалось в круглую лампочку на кривом проводе, свисавшую с бетонного, плесневелого потолка. Темные швы плит уходили в темноту за пределы освещенного круга. Повернуть голову я пока не мог, поэтому весь мир для меня сосредоточился в этом круге. Тело жгло уже меньше, хотя шея все-равно горела нестерпимо.

– Ну что, очухался, Рэмбо?

В мой маленький круглый мир нагло вторгнулось чье-то лицо и с усмешкой принялось меня рассматривать. Мужик. Лет сорок– сорок пять. Довольно харизматичная внешность. Прищуренные голубые глаза с лучиками морщинок, волевой подбородок, сломанный нос, старый шрам через бровь, и абсолютно лысый. Синяя майка с каким-то шевроном на груди, на руках почему-то кожаные перчатки.

"Борода" – всплыло в сознании слово, точнее имя. Я его знаю. И он меня, видимо, тоже.

– Даже не знаю – медаль тебе на задницу прицепить или пристрелить на хрен! Сам чуть компостом не стал, да еще и нас с собой прихватить хотел. Хотя Урода разнес – просто классика! Учебник можно писать. Вот уж от кого, так от тебя такого не ждали…Ну давай, колись, зачем на Речвокзал поперся?

– Подожди, Борода, минут десять еще надо, пока бальзам подействует. Он сейчас только крякать может.

Второе лицо показалось слева. Еще один мужик – примерно мой ровесник, плечистый, высокий, давно небритый, лохматый весь какой-то. В этот раз идентификация личности прошла быстрее.

"Леший. Алексей его зовут. Тоже его знаю. Так, стоп, что они там говорили про Речвокзал?".

…Речвокзал, Урод, желтый дом, одеяло… Отрывки образов начали связываться в цепочку событий, и тут в голову ворвались просто гигабайты информации о том, кто я, кто эти люди, где я сейчас нахожусь и чем здесь занимаюсь. Точнее, где нахожусь, не знаю ни я, ни эти люди, которых можно назвать, нет, не друзьями, а скорее, партнерами по выживанию, сплоченных необходимостью как-то существовать в этом страшном месте. Мы не знаем, где мы, зато очень много знаем о том, что вокруг нас, и знания эти оптимизма совсем не приносят…

Попытался повернуть голову. Получилось, но шея опять запылала болью, как от свежего ожога. Так, просторный прямоугольный зал с низким потолком и обшарпанными бетонными стенами, освещенный несколькими тусклыми лампами. Слева – коридор, уходящий в темноту, справа в стене – массивная стальная дверь, типа банковской, с круглым штурвалом. В углах стеллажи с разнообразным хламом, вдоль стен панцирные кровати с потертыми матрасами, шкафы и еще куча разного барахла различной степени необходимости. Окон нет. Вместо них на стенах тут и там приклеены плакаты с голыми красотками на фоне шикарных автомобилей и тропических пейзажей, очень нелепо здесь смотрящиеся.

Короче, я в Сарае. На нашей базе, главной стратегической позиции и … Я типа дома.

И еще одно приятное открытие – моя правая рука накрепко примотана цепью к чугунной батарее. Без фанатизма, но реально накрепко. Цепь замкнута нехилым навесным замком.

– Ну что, Егорка, не врубаешься пока? – снова склонился надо мной Борода. – Ладно, тогда быстро ввожу в курс событий. Ты, я, он и даже он, – кивок куда-то за мою спину, – Короче все мы – сотрудники спецназа ГРУ Российской федерации. Профессионалы, бля. Жопами головы неприятелю умеем откручивать. Находимся на особо секретном задании в самом сердце вражеского Пиндостана. В нашу задачу входит…

– Хорош гнать, Бородатый, – смог прохрипеть я, не оценив этого искрометного юмора.

– Смотри, а наша принцесса то уже соображает! Да грубит к тому же. Что, Егорка, Урода завалил – сразу борзый стал? На хрена только бальзам на тебя тратили, Бэтмен хренов!

– Извини, – пробормотал я. – После Урода ничего не помню. Что было-то?

– А спасли мы задницу твою дурную, причем второй раз уже. Херня какая-то тебе голову открутить пыталась, а мы не дали. Так что, должок твой удвоился.

Точно! Одеяло, там на подъезде. Вот почему, видимо, шея так горит…

– А как вы… Как там?..

– Как мы там оказались? – Борода заржал. – Следили за тобой, балбесом. Дядя Миша еще давно подметил, что ты жрачку не доедаешь, а ныкаешь куда-то, порох собираешь, дергаешься… Правда ты всегда дергаешься, но тут прям подскакивал. Че мы слепые что ли? Сашка́ же ты перед смертью пытался выходить? Вот мы пошушукались и решили, что он тебе перед тем, как откинуться, некую страшную тайну открыл, он же тут самый опытный считался, много чего знал. И гадали мы, что же это за секрет такой неимоверный, что наш тихий Егорка, который на улицу нос боится высунуть, сам, один, не сказав ни слова товарищам, о чем, кстати мы еще потолкуем с тобой, пошел на ночь глядя, со стволом наперевес? Сашок уже не расскажет, ты шухеришься, и решили мы с Лешим и дядей Мишей тебя пропасти. Во-первых, на тебя, дурака, посмотреть, как ты по Городу пойдешь интересно было, а во-вторых, хрен его знает, может Сашок тебя на клад какой навел, так и нам бы что-нибудь упало. Вобщем, шли метрах в ста, спиной твоей любовались. А ты, кстати, неплохо поначалу двигался, четко…