Катрин Бенкендорф - Сети

Я вспомнила, что Гришка рассказывал о том, что у них тоже сокращение. А точнее – пресловутая автоматизация процесса. Что он, интересно, думает теперь делать? И, во время обеденного перерыва, я решила наведаться к нему в кафе.

– Слава Богу, ты сегодня на месте! – выдохнула я, увидев Гришку на кассе.

– Хорошо, что тебя это так радует. – ответил он и подмигнул мне. Я заметила, что стала на него смотреть по-другому после вчерашнего дня. С особым интересном.

– Я не сохранила твой номер вчера. Вот, пришла исправить эту оплошность. – сказала я, кокетливо улыбаясь.

– А вчера казалось, что он тебе и не особо нужен был. – заметил Гришка. Мне стало немного стыдно. – Ну это ничего. Бывает. – добавил он и продиктовал цифры. Я записала.

– Ты прости еще раз. Не знаю, этот букет просто…

– Забыли, хорошо?

Я не понимала: либо он действительно такой понимающий, мечта, а не парень, либо просто играет. Только зачем бы ему это?

– Может, вечером увидимся? Ты до скольки сегодня? – спросила я.

– До девяти. Приходи ко мне, поужинаем. – ответил он, параллельно обслуживая клиента.

– Окей. Адрес только пришли. – сказала я и попрощалась. Все-таки, было в нем что-то…

Я заканчивала работу на два часа раньше Гришки, поэтому успела забежать домой перед свиданием. Я вымылась, накрасилась и завила волосы. Вообще-то, мне хотелось просто поговорить с ним. Обсудить, что делать дальше в этой жизни таким обездоленным, как мы. И зачем тогда я так прихорашивалась? Видимо, какая-то древняя часть меня была решительно настроена на акт совокупления. Я улыбнулась от этой мысли. Правильно, что еще делать, когда мир рушится? Заниматься продолжение рода! Тут взгляд мой упал на гортензии и записку. «Дождись меня». Кого же мне ждать, я так и не разобралась. Точно! Я же хотела позвонить жене босса. Я достала смартфон, нашла номер Светланы и набрала номер. Через несколько гудков в трубке послышался немного хрипловатый женский голос:

– Алло.

– Добрый вечер. Простите за столь поздний звонок. Это Малина, я работаю у Олега Петровича, вы подменяли меня на той недели.

– Да, я вас слушаю.

– Мне очень важно знать одну вещь… Скажите, кто вчера скупил у вас все гортензии?

В трубке воцарилась тишина. Я смиренно ждала ответа.

– Парень какой-то. Молодой. Привлекательный. – наконец ответил она. – Я еще тогда сама удивилась, зачем это ему столько гортензий.

Ну, то, что парень – я и сама догадывалась.

– А поподробнее – можете описать? – попросила я.

– Рост выше среднего, волос черный, коротко подстриженный, глаза синие, вроде. Одет был в черный пиджак и джинсы. Попросил все гортензии, что у меня есть.

– Спасибо большое. – ответила я.

– Ах да, Малина. У него еще татуировка на шее была. Символы какие-то. – добавила женщина.

– Спасибо, вы мне очень помогли. Удачи вам. – сказал я и положила трубку.

И вдруг до меня дошло: цветы-то мне принес доставщик, а у нас в магазине нет такой услуги. Выходит, зря суетилась. Я отложила смартфон и пошла перекусить. Нашла в морозилке завалявшуюся спаржу, и бросила ее на сковородку.

Через пятнадцать минут спаржа была готова, и я села есть. Наверное, надо было взять с собой пижаму. Не поеду же я среди ночи домой? Проще у Гришки переночевать. Я пошла копаться в шкафу. Я в пижамах не спала, но как-то, помнится, мне дарили одну премилую, с котиками и сердечками. Наконец, пижаму я нашла и стала собираться к Гришке. Время уже было почти половина девятого.

Я надела черное кружевное белье, чулки и бархатное платье аметистового цвета, с огромным вырезом. Посмотрела на себя в зеркало. Сняла чулки и натянула колготки. Посмотрела снова. Сняла платье и надела флисовую юбку с блузкой лилового цвета. Совсем другое дело. Надушилась, взяла сумочку и вышла.

Вызвала такси и через три минуты оно уже везло меня к Гришке. Давно я ни к кому в гости не выбиралась. Неужели я такой затворник? Да не мудрено, с моими-то тараканами. Минут через семь я добралась до места. Поднялась на третий этаж, позвонила в дверь. Никто не открывал. Я позвонила ещё раз. Тишина. Тогда я толкнула дверь, и она открылась. Ага, не заперто. Ждет. Я вошла. В квартире была тишина, только откуда-то из ванной доносился звук льющейся воды. Видимо, принимает душ. Я осторожно прошла в ванную и постучала в дверь:

– Тук-тук, а вот и я!

– А, Мэл, ты? – сказал Гришка, открыл душевую дверцу и вышел как ни в чем не бывало за полотенцем. Я тут же отвернулась.

– Прости. – сказала я смущенно.

– За что? За то, что голым меня увидела? – Гришка усмехнулся. – Ну так ты вроде еще вчера не была против. А сегодня уже смущаешься.

«И ведь правда. Странные все-таки мы существа, женщины», – подумала я. – «И все-таки он хорош…»

Гришка намотал себе на пояс полотенце, и мы отправились на кухню.

– Ты это всегда не закрываешь? Двери в смысле. – спросила я, стараясь не обращать внимание на его непростительно привлекательную наготу.

– Нет. Только когда гостей жду. – сказал он, включил электрический чайник и открыл шкаф. – Ты что будешь пить? Чай, кофе, или вино может?

– Давай кофе. Правда на ночь его пить как-то не очень…

– Это смотря чем мы будем заниматься ночью. – заметил Гришка, смотря на меня в упор своими карими глазами.

– Если только болтать. – осекла его я.

Он улыбнулся и достал с полки растворимый кофе.

– Кофе только такой, уж простите. Не любитель.

– Ничего. Это не столь важно. – ответила я. – Главное, чтоб сливки были.

Он рассмеялся:

– У кого парня есть дома сливки, Мэл? Мне кажется, мужчины вообще не догадываются, зачем они нужны. – Гришка разлил кофе по кружкам. – Молоко есть. Сойдет?

Я кивнула. Он достал из холодильника пачку молока, добавил немного в обе кружки и поставил их на стол.

– Гриш, а меня тоже заменили машиной… – пожаловалась я. – Заменят, точнее. На следующей неделе.

– Что ж. Добро пожаловать в наши ряды безработных. – продекларировал довольный Гришка и сел рядом со мной.

– И что теперь делать-то? Ума не приложу. – сказала я и отхлебнула кофе.

– А что хочешь – то и делай. Это же свобода, Мэл! – Гришка весь сиял.

– Вот и начальник так сказал, а я в замешательстве. Мой мир с каждым днем рушится все быстрее…

– Это у тебя экзистенциональный кризис начинается.

– То, что у меня кризис – и я сама догадалась уже. Делать-то чего? – спросила я, всячески стараясь не смотреть на обнаженный торс Гришки. – Слушай, оденься уже пожалуйста, а то невозможно же…

– Что? Смущаю? Или просто мысли все о другом? – сказал Гришка, игриво подернул бровью, встал и вышел в другую комнату. Через минуту он появился в серых спортивных штанах и футболке.

– Ну, а ты сам чем думаешь заняться? – спросила его я, когда она снова уселся рядом на диване.