Александр Тебеньков - Темна вода во облацех. Научно-фантастический роман

– Вы говорили, живете здесь, в коттедже?

– Вообще-то, в Москве, – сухо ответил Долгополов. – Сюда приезжаю на работу, нередко случается заночевать. А в коттеджах, в основном, живет молодежь, несемейные и командированные… Ну что, Павел Филиппович, посмотрим ваш кабинет?

Баринов подумал, прикидывая. Зрительных впечатлений на сегодня вроде бы достаточно, можно и посидеть, пообщаться.

– Я не против. Ведите, Валерий Иванович.

На второй этаж административного корпуса они прошли через центральный вход, мимо вахтера. Ни документов, ни пропусков тот не спросил, но проводил их цепким внимательным взглядом.

Приемная оказалась самой обыкновенной – с двумя письменными столами, стоящими поодаль, с остальным обычным антуражем. Из нее вели две обитые кожей двери. Около левой табличка – «Директор НПО «Перспектива», около правой – «Директор НИИ-403».

– У вас ключи с собой? – спросил Долгополов. И пояснил: – У меня только от приемной.

Зато кабинет соответствовал представлениям номенклатурного начальника выше среднего уровня. Не каждый министр в Киргизии сподобился такого.

Не сговариваясь, Баринов и Долгополов заняли места друг против друга через приставной стол.

– А Банник, значит, напротив? – спросил Баринов.

– Да. Когда Николай Осипович здесь, он занимает тот кабинет.

Помолчали. Баринов – выжидательно, Долгополов – терпеливо и равнодушно.

– Ну что ж, Валерий Иванович, – вздохнул Баринов, убедившись, что инициативой собеседник обладает нулевой. – Продолжим, пожалуй. Итак, какова же тематика института? И если можно, поподробнее.

– Извините, Павел Филиппович, конкретные темы вне моей компетентности. Общие вопросы, хозяйственные, бытовые – пожалуйста. А научно-производственная конкретика – это, пожалуйста, к Николаю Осиповичу.

Баринов в сердцах крепко выразился про себя. Что за мужик этот Долгополов, в конце-то концов? Лощеный, рафинированный с виду, а похоже, ни рыба ни мясо!.. Служака или притворяется?

– Ах, так вы, значит, простой завхоз? – преувеличенно удивился Баринов.

– Я ваш заместитель по организационным вопросам. – Похоже, на этот раз Долгополов обиделся всерьез. Даже на скулах обозначились розоватые пятна. – Мне кажется, Павел Филиппович, вы зря так все обостряете.

И Баринов одернул себя в запоздалом раскаянии – если уж приходится общаться с людьми, лично тебе неприятными, так постарайся хотя бы не показывать им этого. Обниматься и целоваться не обязательно, фамильярничать да панибратствовать тем более, а держаться с ними надлежит ровно и нейтрально. Даже с Шишком. И с этим – замом по хозчасти.

– Извините, Валерий Иванович, – он на миг склонил голову. – Спасибо за познавательную экскурсию. Завтра лаборатории будут функционировать в штатном режиме, не так ли?.. Ну и славно… Итак, я, пожалуй, посижу здесь, осмотрюсь. Если у вас ко мне никаких дел, то вы свободны. Обещаю сегодня больше не беспокоить.

Долгополов с готовностью поднялся.

– До свидания, Павел Филиппович. Приемную закроет охранник. Будьте здоровы.

– И вам всего хорошего, Валерий Иванович.

Ну, вот… Информации добавилось, есть возможность вернуться к главному – будет он работать на Банника или нет?

Если «да», то на каких условиях? Или говорить об условиях – дохлый номер?.. А если «нет»?

Пожалуй, стоит разделить проблему на части. И, вычленяя отдельные элементы, решать по порядку, строго выдерживая очередность.

С одной стороны – насильственным образом грубо нарушено, можно сказать, попрано его священное право выбора: где работать, как работать, над чем работать. Где жить, как жить. С кем общаться.

С другой стороны – каким образом он может воспротивиться этому самому насилию?

Поразительно, однако ж в настоящий момент он абсолютно бессилен вообще что-либо предпринять! Ну – аб-со-лют-но!.. Он здесь никто и звать его никак!

Очень изящно выразился Банник – «лицо, владеющее государственной тайной, но не имеющее допуска к ней»…

Баринова словно выбросило из кресла, он пробежался по огромному кабинету до дверей и обратно, остановился, опомнившись, у письменного стола. Метаться из стороны в сторону, бегать, кричать, биться лысиной о паркет, топать ногами… не лягушка же он в кринке с молоком, в самом деле. Бессмысленной моторикой ничего не добьешься.

Что он может сам, в конкретных сложившихся обстоятельствах?

Демарш на словах. То же, но с битьем подвернувшихся морд и стекол, швырянием стульев и других предметов – до первых санитаров-охранников. Голодовка. «Итальянская» забастовка. Что еще?

Встанет он, положим, в позу – ни под каким видом, никогда, только через мой труп!.. Ну что, будет тебе труп. И без всяких фигур речи. Сейчас-то он просто пропал без вести для родных, друзей, знакомых. В этом случае пропадет на самом деле, для самого себя в том числе.

Разумеется, буквально на следующий же день его не ликвидируют, но бокс-изолятор не зря показали!.. В Моабите, Лефортово или замке Иф можно надеяться бежать. Говорят, даже случаи бывали. Из одиночки НИИ-403 побег исключен по определению. Кроме хлорпромазина, в просторечии «аминазин», найдутся и другие нейролептики.

Далее, предположим, какими-то неведомыми путями удастся дать знать о себе родным и друзьям. Вопрос на засыпку: что конкретно смогут они?

Заявить о пропаже человека… Ну, объявят всесоюзный розыск, расклеят на столбах афишки с его фотографией, раздадут ориентировки постовым и участковым. А кто считал, сколько таких бумажек скапливается по письменным столам райотделов хотя бы за месяц?

Пойти по инстанциям, все выше и выше… Хорошо, найдут ход аж туда-туда, на самый верх. Но кто знает, на каком именно уровне, на какой именно ступеньке санкционировано, что некий Баринов П. Ф. должен быть изъят из обычной жизни? И под каким соусом эта «необходимость» будет подана, в случае запроса, туда-туда, на самый верх?

Апеллировать к общественному мнению… Ну, это уже из области фантастики, ибо трудно апеллировать к тому, что принципиально отсутствует. Мнение-то оно есть, но насколько общественное?

Робинзон Крузо надеялся, что когда-нибудь на горизонте появится корабль.

Получивший по суду «червонец» или «четвертак» может утешаться тем, что срок когда-нибудь кончится.

Но бесследно исчезнувший, он же «пропавший без вести», ни на корабль, ни на условно-досрочное, ни на конец срока рассчитывать не может…

Ладно, зайдем с другой стороны. Рассмотрим вариант элементарного побега. Ну, случится чудо, и окажется он вдруг по ту сторону забора… Куда идти? У кого искать понимание, защиту и помощь?

В милицию? В прокуратуру? Они сами его сюда и доставят.

В райком, горком, ЦК? Те напрямик выйдут на «контору».