Алексей Евтушенко - Солдаты Вечности

После чего плюхнулся между моими слегка ошеломленными девушками и, рявкнув: «Быстро меня обняли!», активировал браслет-переходник.

Это было совсем не похоже на путешествие из Пирамиды сюда. Тогда все произошло настолько быстро, что мы с Мартой почти и не заметили самого момента перехода.

Вот мы стоим посреди серебристого круга в Пирамиде, затем Никита говорит традиционное: «Поехали!», меркнет свет, на треть секунды замирает сердце, и перед нами уже ночная аллея Лефортовского парка.

Теперь же ощущения совершенно иные.

Видели когда-нибудь, как, словно по волшебству, появляется на фотобумаге изображение в кювете с проявителем? Ну, те, кто постарше и занимался не цифровой, а обычной фотографией, видели наверняка – на чистом белом листе фотобумаги как бы из ничего возникает, обретает черты, свет и тень человеческое лицо, или фигура, здание, дерево, далекий пейзаж – в общем, то, что было на негативе. Несколько секунд – и фотография готова. Можно вытаскивать, закреплять и сушить.

Здесь же все происходило наоборот.

Петровский бульвар со всеми своими деревьями, людьми, зданиями и машинами быстро начал истончаться, терять краски, звуки и объем, и, по-моему, я не успел сделать вдох и выдох, как исчез совсем, и нас окружил ровный белый, молочный свет… Но уже на следующем вдохе процесс пошел в обратную сторону, и вот уже сквозь эту равнодушную белизну стали проступать иные очертания, набирать цвет, объем, запах… Есть!

Серебристый круг под ногами. Зал перехода. Пирамида.

– Все, девушки, – сказал я. – Мы дома. Можете меня отпускать. Хотя, если хотите, подержитесь еще немного. Я не против.

Восемь «летучих мышей» стартовали на поиски Маши уже через двадцать минут после того, как обнаружилось, что на связь она не выходит.

Пять минут ушло на то, чтобы до них добраться и активировать (на этот раз воспользовались одним из лифтов-телепортов), десять на программирование и еще пять – на отладку устойчивой связи и старт.

Эти летающие роботы-разведчики и впрямь своими очертаниями отдаленно напоминали летучих мышей и перемещались в воздухе совершенно бесшумно. Разве что крыльями не махали.

– Даже не знаю, что бы мы делали, не будь с нами вас, Оскар, – сказал Влад, когда на экране слежения (собственно, они только называли это экраном – цветное объемное изображение непостижимым образом формировалось прямо в воздухе) – одна за другой – возникла телеметрия, идущая от каждой «мыши». – При всей простоте обслуживания и управления механизмами, аппаратами и системами Пирамиды мы не разобрались бы с этим и за тысячу лет.

– Это вам только кажется, – ответил Оскар. – Разобрались бы, никуда не делись. Но мне, если честно, и самому нравится, что я с вами.

– Раздумали помирать? – не удержался от ехидного вопроса Женька.

– Наверное, можно сказать и так, – спокойно признался Оскар. – Жизнь, знаете ли, интереснее смерти. Особенно для меня.

– Почему это для вас – особенно?

– Потому что я не человек. И что будет со мной после смерти – неизвестно.

Это было произнесено с такой уверенностью и внутренним достоинством, что открывший было рот для очередного вопроса Аничкин закрыл его снова и задумался.

– А это кто, интересно? – нахмурился Никита, глядя на левый нижний сектор экрана, куда поступала телеметрия от «летучей мыши», движущейся над рекой вверх по течению – как раз в том направлении, куда улетела Маша. – Четыре объекта. Нет, уже пять. Движутся в нашу сторону со скоростью пешехода. Масса от восьмидесяти пяти до ста двадцати килограмм ориентировочно. Температура поверхности 32,5 градуса по Цельсию. Какие-то животные?

– У здешних крупных теплокровных животных температура тела переваливает за 37–38 градусов, – нахмурился Оскар. – Это…

– Даю максимальное увеличение в инфракрасном режиме, – сказал Никита. – Нормальной оптикой их сквозь листву не взять.

Красно-оранжевое пятнышко словно прыгнуло навстречу с той стороны экрана…

– Киркхуркх, – с нотками растерянности в голосе определил Оскар. – Самый настоящий. И с ним еще четверо. Но… откуда?

– Это мы вас должны спросить, – ответил Влад.

– Вероятно, канал самопроизвольно открылся, – предположил Оскар. – А я не заметил… Хм, бывает. Хоть и очень редко. Отсюда, из Пирамиды, можно перекрыть любой канал. И открыть тоже. Кроме тех случаев, когда они закрываются сами по себе… Впрочем, об этом потом. Главное, что поводов для паники я не вижу. Их только пятеро.

– Вы в этом уверены? – спросил Женька.

– Гарантии, разумеется, дать не могу, но…

– Я бы на всякий случай предположил, что это разведчики, – сказал Аничкин. – А основные силы движутся следом.

– Это легко проверить, – сказал Оскар. – Запустим еще одну «летучую мышь» в том же направлении на максимальной высоте и скорости, пусть…

На экране ослепительно сверкнуло, в динамиках треснуло, словно невидимый великан разодрал на груди рубаху, и левый нижний сектор экрана погас.

– Оп-па, – сказал Никита. – И впрямь старые знакомые «мышку»-то нашу летучую сшибли, не иначе. Прямое попадание из плазменного ружья. А может, из чего-то другого, посерьезнее.

– Т-твою мать, – с чувством произнес Женька. – Семь из десяти, что они и Машу сбили. Ну, суки пятиглазые, если Машка погибла…

– Типун тебе на язык, – сказал Влад. – Я в это не верю. И вам не советую. – Он на секунду задумался. – Оскар, помнится, совсем недавно вы утверждали, что канал не способен пропустить за один раз армию. А сколько? Наш опыт говорит о двадцати-тридцати бойцах. Но мне кажется, это не предел… Оскар, эй, Оскар! Что с вами?

– Извините, что-то мне нехорошо… – Смотритель Пирамиды покачнулся и невольно ухватился за плечо стоящего рядом Женьки. Лицо его побелело, как стена украинской хаты. – Кажется, я все-таки переоценил свои силы… не вовремя, понимаю… это всегда не вовремя… не беспокойтесь, Локоток меня проводит… Локоток, помоги… домой, Локоток, домой…

Оскар отлепился от Женькиного плеча и, пошатываясь, сделал несколько шагов к выходу. Локоток, до этого момента безмолвно (как и всегда, впрочем) стоящий в сторонке, встрепенулся, подскочил к Оскару, подпрыгнул и, словно обезьянка, повис на его обнаженной по локоть руке.

– Что он де… – начал Женька и осекся.

Такого они еще не видели.

В течение двух-трех секунд Локоток словно растекся по всему телу Оскара. Весь, без остатка. Тонкой, отливающей металлом пленкой.

Походка Оскара немедленно изменилась. Твердым солдатским шагом он прошествовал к выходу и пропал за автоматически открывшейся перед ним и закрывшейся следом дверью.

– Охренеть, – первым обрел дар речи Женька. – Симбиоз на марше. Куда это он направился, интересно? На свалку?