Сергей Казакевич - Барон ВВВ. Небылицы, поведанные одним достойным человеком

Все повернулись в её сторону.

– Пробовала, мне нравится, но скрипки мало!

– Владимир! – Вовчик подал ей руку.

– Аня…

– Ты – Саша, – Вовчик пожал руку гитаристу.

– Ксюха! – смешно присела флейтистка, чуть не уронив инструмент.

– Андрей, – представился второй парень.

Вовчик повернулся опять к девушке со скрипкой.

– Так Вы…

– Давайте на «ты», – предложил Санёк. – Вы нам нравитесь.

– Так ты, говоришь, играла? – продолжил Вовчик начатую фразу.

– Играла. Не всё. Тут разные инструменты нужны…

Вовчик внимательно слушал.

– Вот вступление, например. Играет только бас. Ощущение, что назревает буря, или какой-то взрыв эмоций. И вот она, средняя, главная часть. После вступления сильная атака, попробуем сыграть в две гитары. Это насыщенный инструментальный отрывок. Играют все инструменты. Взрыв эмоций постепенно замещается спокойствием и удовлетворением, но главная тема продолжает довлеть. Третья часть – неожиданная, рок-н-ролльная, это красивая точка.

– Я тоже слышал, – сказал Санёк. – Не помню, где…

– Я вас всех сейчас удивлю, – захлопала в ладошки Ксюша, – но я слышала эту вещь на местной радиостанции.

– Точно! – Аня широко открыла глаза. – Я вспомнила! Давайте попробуем сыграть. Мне очень нравится! Андрей, ты на басах, с тебя начало.

– Я ни разу не слышал!

– Да у тебя самая простая партия. Эх, тут бы контрабас! Владимир, можно включить ещё раз?

– Не вопрос. – Вовчик положил защитного цвета телефон с небольшими конусами по бокам на парапет. Рядом, сняв с плеча, поставил кожаную сумку. – Вот, кнопка на экране «play-stop». Как везде, ничего трудного. Я пока прогуляюсь.

Он сделал несколько шагов к лестнице, ведущей на пляж, и, оглянувшись, серьёзно добавил:

– Телефон в руки не брать, опасно для жизни.

Молодёжь приветствовала шутку смехом.

Вниз вели всего несколько десятков ступенек. С последней он спрыгнул прямо на песок. Скинул туфли, снял носки. Какая холодная вода в Волхове! С купанием, как и с горячим чаем, у него были проблемы. Когда-то, классе в десятом, они поехали с Димкой и Владом за город, на Веряжу, небольшую речку. Влад ржал и пытался кинуть его в реку, плескал в лицо водой, веселился, словно щенок. У Вовчика же был какой-то непреодолимый барьер. Он боялся воды. Дело дошло до перебранки.

Он стоял на берегу после «купания» с Владом. Его трясло как тощую псину зимой, выбравшуюся из полыньи. Дима же спокойно взял его за руку и повёл в воду.

– Садись потихоньку, я тебя держу, – сказал, когда они дошли до места, где плавки могли намокнуть. Вовчик уже согрелся на солнышке, да и со спокойным Димкой было не страшно. Он, дрожа вовсе не от холода, присел и быстро встал.

– Давай, не бойся, – подбодрил друг.

Он садился тогда несколько раз, осмелел настолько, что только голова оставалась на поверхности. Плавать, правда, так и не научился.

На берегу Влад опять начал задирать:

– Ну, чё, пошли, скупнёмся?

– С Димкой пойду. С тобой – нет, – ответил Вовчик.

Сейчас он ходил по пляжу, едва заходя в воду, закатав до колен брюки, и прислушивался к тому, что происходило наверху, у входа на мост.

«Толковые ребята, – подумал, – ещё пару раз прорепетируют, и можно подниматься к ним».

Минут через двадцать, когда он уже сидел на пляжной скамейке и грелся на солнышке, услышал смешливое:

– Вовчик! Ой, извините! Владимир! Идите к нам!

«Странно, – подумал, – они намного моложе меня, а тоже тянет назвать Вовчиком. Видно, не отделаюсь от этой напасти никогда».

Они выстроились перед ним: две гитары, скрипка и флейта. Он успел только подумать, как здесь можно использовать флейту, и тут они начали играть.

Вступление. Басист старательно передавал томительное ожидание, нетерпение. Вовчик увидел летящую под колёса шершавую серую ленту.

«Дорога. Машина. Мелькают деревья, поля, дома. Пауза несколько тактов… Сейчас должен быть взрыв эмоций, вознаграждение слушателя. Да! Вторая гитара, скрипка, флейта соревнуются, но не мешают друг другу, рассказывая историю. Вот оно, ощущение того, что я дома. Вот Волхов, вот кремль, вот горбатый мост и эти милые юные существа, только вступающие в жизнь, но так сильно её чувствующие! Снижение накала. Это дом, мама. Школа рядом. Опять зелень улиц, бульваров, перезвон колоколов. Боже, у меня заложен перезвон, но как они его смогли передать этими инструментами? Рок-н-ролльная концовка. Пошли клипы: вид города с самолёта, церкви, кремлёвские башни…»

– Владимир. Всё нормально?

Он отлепил мокрые ладони от лица.

– Да, да…

Когда он закрыл глаза?

Вовчик присел на парапет. Оказывается, он не один слушал ребят. Человек десять хлопали музыкантам и, кажется, ждали продолжения.

Ксюша склонилась над ним.

– Что с Вами? Вам плохо?

– Спасибо, Ксюш, это я от счастья.

– Это Ваша музыка играет на радио?

– Моя, смышлёная ты моя.

Он сунул в карман телефон, собираясь прощаться. Понял, что не может здесь больше оставаться.

– Владимир! – эта молодая симпатяшка с флейтой, прижатой к груди, и не собиралась уступать ему дорогу. – Владимир, мне нужен номер Вашего телефона.

Аня копалась в своей сумочке, наконец, подала подруге блокнот и ручку.

– Вы напишите свой телефончик и ещё… Можно нам исполнять эту композицию?

Ещё не пришедший в себя Вовчик записал в блокнотик номер и имя. Его немного колотило.

– Можно? – снова спросила Ксюша. – Не бойтесь, мы будем объявлять автора.

– А, нет-нет, – он растерянно оглянулся на ребят и неожиданно расслабился, вновь заулыбался. – Играйте, конечно.

Дописав название, он вернул канцтовары владельцам.

– «Домой» называется. Играйте… И автора не надо…

Девчонки облегчённо вздохнули.

Вовчик коснулся ладонью Ксюшиного плеча и пошёл прочь.

– Спасибо Вам! – донеслось сзади.

– Спасибо вам! – оглянулся он и помахал им рукой.

– Я Вам позвоню! – крикнула Ксюша.

«Хорошая девочка. Сколько ей? Восемнадцать? А мне? Стыдно, Владимир Валентинович!»

Закусив от нахлынувшей злости губу до крови, он свернул налево и медленно зашагал вдоль кремлёвской стены. Он шёл, опустив голову и сунув руки в карманы, а в голове звучала только что слышанная им музыка. Когда-то он записал её на компьютере, затем знакомый поработал с композицией в студии. Получилось достаточно качественно, чтобы предложить местной радиостанции. Но от этого испытанное им потрясение было ещё больше. И ребята не сыгрались, и ошибки он кое-где улавливал, но звук… живой звук…

Пляж слева закончился.

А вот и «памятник коню». Так они в детстве называли памятное сооружение. Огромный железный конь с воином, вскинувшим меч, попирал своей массой искорёженную немецкую свастику.