Конрад Фиалковский - Пятое измерение (авторский сборник)

— Возможно, им хотелось захватить нас врасплох. Мы принимаем на Земле твой космолет, возвращающийся с Веги, а он уничтожает Землю.

— Я с тобой не согласен, Фукс, — вмешался Томпи. — Ты приписываешь им свои мысли. А они — если только они действительно существуют — должны мыслить совершенно иными категориями. Захватить врасплох? С таким же успехом они могли иметь намерение оповестить нас о чем-то… Возможно, что подобное изменение материи космолета как раз и призвано служить каким-то сигналом… Может быть, для них это общеизвестная вещь. Может, им и в голову не приходит, что мы не в силах справиться с антиматерией…

— Да какие там сигналы! Ведь вы считаете, что они собирались уничтожить Землю, а противника не предупреждают о задуманном ударе.

— Бан! Как я раньше не подумал об этом! — вдруг воскликнул Фукс. — Ты, кажется, подсказал мне способ проверить их намерения. Я совершенно забыл о сигнале. Может быть, все дело именно в нем. Они же передавали сигнал. Тот дополнительный сигнал, о котором я говорил тебе, Томпи, когда ты только прилетел сюда… Если в сигнале нет никакой информации…

— Тогда это будет означать, что они действительно стремились к нашему уничтожению… — закончил Томпи.

— Координатор!

— Координатор слушает, — отозвался автомат.

— Передать концепциотрону дополнительный сигнал, принятый нами. Необходимо проверить, не содержит ли он в себе какой-либо информации.

— Задача ясна.

— Результаты доложить немедленно, — добавил Фукс.

— Ну вот, Бан, через минуту все и выяснится…

Томпи внезапно умолк. Экран был пуст.

— Бан! Бан! Он исчез! Скорее радар!

Фукс с минуту повозился с видеосвязью, но экран оставался пустым, только на трассе, ведущей к Луне, поблескивали маленькие светлячки грузовых ракет.

— Это конец… — сказал Фукс. — Должно быть, в него попал метеор. Пусть даже самый крохотный, но из материи — произошла аннигиляция, и космолет испарился…

— А если все-таки попробовать радар, — неуверенно предложил Томпи.

— Ни к чему!

В этот момент они услышали голос автомата.

— Поступила информация, — автомат четко и не спеша выговаривал слова. — Исследование равнозначно воссозданию. Альтернатива выбора. Если да — конец. Если нет — вторичное воссоздание с перемещением во времени. Конечная цель — получение положительного ответа.

— Значит, они все-таки хотели что-то сообщить нам… голос Фукса сорвался на крик. — Но что именно? Я ничего не понимаю.

— Сейчас узнаем. Необходим комментарий! — приказал он аппарату. Ответ поступил мгновенно.

— Исследование объекта связано с его уничтожением. После чего объект воссоздается из материи или антиматерии.

— Наверное, в зависимости от того, куда его высылают, тихо заметил Томпи.

— Космолет был воссоздан и выслан по направлению к Земле. Если он создан из нужного типа материи, пусть остается на Земле. В противном случае следует послать сигнал на Бегу. Тогда его воссоздадут из материи с противоположным знаком и пришлют через какое-то время. Конец.

— По-видимому, они разлагают на атомы все, что обследуют, — Фукс задумчиво смотрел на экран. — А потом заново синтезируют, но это уже значительно сложнее.

— Еще бы, — согласился Томпи. — Правда, если этот процесс отнимает у них целых сто лет… то он и для них твердый орешек…

— Это ничего не доказывает. Может быть, эти существа очень долговечны по сравнению с нами и сто лет — всего лишь маленькая частица их жизни. Да и не в этом дело. Важнее всего то, что они не стремились нас уничтожать!

— И все-таки Бан погиб. Я теперь самый старый человек в солнечной системе, вернее, раньше всех родившийся.

— Это не совсем так. Не забывай, что через двести лет Бан вернется с Веги.

— Вернется?!

— Несомненно. Это они и обещают в своем сигнале. Он, Бан, — это бессмертный с Веги. Он бессмертен благодаря их технике, ибо они записали структуру его тела, его мозга и могут воссоздать Бана в любой момент. Как только сигнал дойдет до них, они примутся за новое воссоздание Бана и космолета, а двести лет спустя наши потомки вторично будут встречать его на пути к Солнцу.

— Пусть войдет, — сказал я моему андроиду. Автомат исчез в силовом поле входа. Я подошел к окну. Был один из тех июльских дней, на который запланировали безоблачную погоду. Солнце грело мне руки. Рядом звенела оса, стараясь пробиться сквозь силовое поле, заменяющее стекло. Она то и дело врывалась в поле и, отброшенная, снова пытала счастья.

— Ты хотел меня видеть?.. — проговорил он, встав за моей спиной.

— Да. — Я отвернулся от окна и взглянул на него сверху вниз: он был ниже меня ростом.

— Ты удивляешься тому, что я и в самом деле такой старый? Видеофония омолаживает, а ты видел меня до сих пор только на экране.

— Ты выглядишь так, как я и ожидал. Именно так, — сказал я, но это была неправда.

— А ты, Гоер, руководитель Эксперимента? — спросил он, словно желая убедиться, что я тот самый Гоер, ради которого он прилетел сюда.

— Да, я Гоер. Спасибо, что ты прибыл. К нам мало кто прилетает.

— Я колебался, но в конце концов… я так стар, — он беззвучно рассмеялся. Потом серьезно спросил: — А это… всегда удается?

— Это Эксперимент. Кроме того, и сама технология очень сложна.

— Да, должно быть, нелегко передать все, что наслоилось за столько лет.

— Обычно это удается… А если нет… мы повторяем Эксперимент. — Я попытался изобразить на лице подобие улыбки.

— А потом посылаете мнемокопии в космос?

Я кивнул.

— И они возвращаются?

— Нет. Да и зачем? Это автоматы, обыкновенные автоматы… — я сознательно подчеркнул слово «автоматы». — Они исследуют космос. А потом… потом они уже не нужны… Впрочем, пока что это единственно возможный способ исследования космоса, добавил я.

Профессор на минуту задумался, потом спросил:

— А мою копию — ведь это же будет точная копия меня — вы куда пошлете?

— Конечно, мнемокопия, во всяком случае в момент создания, полностью эквивалентна твоему интеллекту. Словно твое второе «я», она встает рядом…

— Ну да. Но все-таки это будет машина, автомат…

— Конечно.

— Видишь ли, Гоер, я только биофизик и не разбираюсь в нейронике, но каким образом машина может мыслить так же, как я? Ведь автоматы…

— Так то автоматы! Их мозг гораздо примитивнее твоего.

— Они мертвы…

— Не в этом дело. Мышление, самостоятельное творческое мышление зависит только от сложности сети. А состоит ли эта сеть из клеток, как твой мозг, или из неорганических элементов, как мнемокопия, не имеет никакого значения… Поверь мне, это действительно не имеет никакого значения.

— Хм… возможно. Приходится верить. Но я как-то не могу представить себе эту… мнемокопию, которая будет мною… Ты говоришь, что мое ощущение будет таким, словно я вышел из своей телесной оболочки и встал рядом с ней? — Он снова засмеялся своим беззвучным смехом.