Никита Манаков - Дороги выживших. Отсидеться не получится. Они уже здесь

Теперь точно нельзя ложиться, а то усну.

Тишина.

Еще и темно как в гробу.

Раньше в банях всегда делали окно, потому что не было электричества, и даже когда оно появилось, провести свет в баню было роскошью для многих жителей деревень и сел. А сейчас электричество есть везде. Было.

Большинство наших предков, живших на территории современной России, родились в бане. На то было несколько причин – во первых, здесь есть горячая вода, во вторых, высокая температура убивает большинство микроорганизмов. Хоть наши предки и не знали об этом и не имели ни малейшего представления о понятии стерильности, но что-то им подсказывало как нужно сделать. Ну и в-третьих – здесь можно уединиться. Это сейчас мы живем по 2 человека в одной квартире. А раньше целая толпа ютилась в одной избе. 10—12 детей в одной семье было нормой. Вот женщины и ходили рожать туда, где нет лишних глаз – в баню.

Потом, когда человек вырастал, он ходил в баню чтобы мыться и париться. Выходя из бани, с чувством глубокого физического расслабления и удовлетворения, с чистым телом и душой, он говорил «хорошо… как заново родился!»

Тишина.

Нужно поискать новую одежду. Стиркой заниматься нет времени. Может консервы какие. Свериться с картой и рано утром в путь. Отсидеться бы денек, набраться сил. Выспаться.

Завтра решу. Интересно, дождь еще идет? Кажется, капли по крыше. Это хорошо. Если будет лить и завтра, то это будет поводом отсидеться еще один день. Нет…. Через две ночи их станет слишком много….

Тишина. Когда долгое время не слышишь человеческих голосов, звуков проезжающих автомобилей, звонящих телефонов, паровозных гудков, телевизоров, радио, да просто звука капающей из крана воды, то постепенно кажется что в мире наступила тишина. Начинаешь прислушиваться к каждому шороху, тем более что каждый может таить в себе смертельную опасность. Столько звуков вокруг, на которые раньше не обращал внимания… Шелест листвы деревьев на ветру, словно кто-то разговаривает с тобой, направляя порывы ветра разной силы на крону деревьев. То громче зашелестит, то тише. Десятки разных птичьих трелей и свистов. Течение воды, будь то маленький ручей, тогда звук отдаленно напоминает помехи в радиоэфире, или же звук маленьких волн, омывающих песчаный берег, похожий на перелистывание страницы книги. Вода в волге пахнет арбузами. Даже звук шагов меняется от того по какой поверхности идешь. Последнее время ему казалось, что он ступает деревянными каблуками по каменному полу. Настолько громким и резким казался ему звук собственных шагов. Болезненным ритмом он резонировал в голове каждую клетку. Когда идет дождь можно закрыть глаза и представить что это помехи в телевизоре. Даже палящее солнце звенит в ушах и шипит каплей пота испаряющейся с раскаленного асфальта.

Открыв дверь и выйдя из бани он ощутил холод. На улице было очень сыро и не по-летнему прохладно. Холод шел изнутри него. Ведь дождь уже закончился, а тот звук, что он принял за капли дождя по крыше на самом деле шел от железного забора.

Отсидеться не получится. Они уже здесь…

Обыск дома не занял много времени. Несколько комнат, почти пустых. Тряпки, которые люди не выкидывали, а просто свозили в загородный дом, старая посуда, старая мебель. Холодильник пуст. Одна пачка макарон, варить которые не стоит, ведь это значит снова разводить огонь, снова дым, а чем это закончится даже думать страшно. Стоп. Есть газовая плита. Значит, если есть газовый баллон, можно сварить без дыма. Но баллона не нашлось. Видимо хозяева дома увезли на зиму в город, а привезти обратно не успели. Одна банка тушенки. Съем холодной, не привыкать.

Нужно подумать как выбираться отсюда.

За ночь они окружат дом и единственный путь – перелезать на соседний участок.

Надеюсь, он тоже без «жильцов»…

Потом еще, снова через забор, а потом пару километров бегом без остановок и так до самого вечера.

Обедать не получится. Остановка на ночлег, знать бы где.

За ночь они снова догонят и утром снова бежать.

Главное не сломать ногу, перелезая через заборы. Ноги сейчас для меня все. Волка ноги кормят. А меня оставляют в живых. Может в сарае что-то полезное найдется.

Сарай был захламлен. Пыль весела в воздухе, казалось, что это просто мутная вода. Частички пыли почти не двигались и лишь от дуновения распахнутой двери затанцевали свой вальс в свете зажигалки. Уже стемнело. Свет огонька отразился в одноглазом мопеде.

Он много раз хотел передвигаться транспортом. И даже пробовал. Но каждый раз шум двигателя и шорох колес об асфальт привлекал столько внимания, что уже к рассвету их было слишком много. Они подходили к машине, внутри которой он спал, бились о стекла, двери. Поспишь в такой обстановке. Проще уснуть в машине, которая падает в пропасть. По крайней мере, в ней тихо пока она падает. Однажды их собралось так много, что он с трудом смог растолкать их передним бампером. Вот если бы машину помощнее. Но это значит еще больше шума. И не известно чем это закончится. А если утром она не заведется, убежать будет не возможно.

Мопед был бы кстати. Можно попытаться уехать от них на несколько километров, а потом пойти пешком. Так у меня появится фора в половину дня. Но как на нем выехать? Кто мне откроет ворота? Если я сам, то они схватят меня до того как я успею сесть на этот драндулет.

Даже пытаться заводить не буду, только шума наделаю.

Взгляд упал на блестящую металлическую коробочку размером с толстую книгу. Выглядела она совсем новой. Только небольшой слой пыли. Открыв ее, Он понял, что ужин все-таки будет горячим. Это был походный примус. Мопед, не возражая, поделился бензином, и Он пошел варить макароны с тушенкой.

Воспоминания

Они сидели в тени сосен, вдыхая запах плавящейся от жары смолы. Сладкий запах лета. Сидя в удобных туристических креслах на высоком, обрывистом берегу, они наслаждались выходным днем, холодным пивом и великолепным видом на Волгу и Жигулевские горы на том берегу. Это был их маленький рай. На выходные. Два дня в идеальном месте. Они сравнивали его со Швейцарией, хотя и не были там никогда.

В тот день он варил макароны с тушенкой на финской свече. Берется бревно. Пенек. Достаточно устойчивый. С одной стороны, с торца делаются пропилы крест на крест глубиной 5 см, как если бы вы разрезали пиццу или торт. Потом пень ставится вертикально, пропилами вверх. Поливается жидкостью для розжига и поджигается. Горит это чудо очень долго без всяких вмешательств и подкладывания дров. Воздух поступает сбоку прямиком в пропилы и поддерживает горение, а благодаря ровному спилу бревна на него можно поставить кастрюлю, как на плиту. Так и варили. В тот день у них было мясо для шашлыков, мангал и целый мешок угля, но почему-то захотелось макарон с тушенкой. Воспоминание из детства.