Андрей Ливадный - Дабог. Авторская версия 2017 года

Сбив немногочисленные спутники обороны, эскадра в стремительном атакующем броске уничтожила крейсер «Марсианской Рудодобывающей Компании», и пока обломки наиболее грозного корабля Солнечной системы сгорали в атмосфере, фрегаты, искусно маневрируя, подавили противокосмическую оборону станции «Фобос», высадив десант на борт орбитальной крепости.

Промышленная империя «Марсианской Рудодобывающей» пала в течении суток. Вслед, поспешно капитулировали Лунные поселения, – к спутнице Земли приближались еще одна эскадра, собранная из древних боевых кораблей.

После первых побед Джон Уинстон Хаммер объявил о создании Земного Альянса. Отныне все космические поселения были обязаны признать власть метрополии и подчинятся единым законам, однако, на пути встал Пояс астероидов, где каждый рудник был хорошо защищен.

Вспыхнувшая война стремительно пожирала драгоценные ресурсы, – на Луне и Марсе их осталось не так уж и много, но остановиться, не довершив начатого, Хаммер уже не мог. По его личному распоряжению вновь заработали космические верфи, – теперь на них строились боевые крейсера Земного Альянса.

Внутрисистемную войну он выиграл, но это не решило проблему нехватки ресурсов и перенаселения. Марс лежал в руинах, Луна была изъедена, как червивое яблоко, да и большинство месторождений Пояса астероидов на поверку оказались истощены за шесть столетий космической эры.

«Цивилизация, запертая в границах родной звездной системы, обречена на вымирание…» – эту фразу Джон Хаммер услышал еще в юности, но запомнил на всю жизнь.

Глядя на забранный в сталь и стекло человеческий муравейник, он не мнил себя богом, отнюдь. Джон Хаммер был реалистом и понимал: не стоит презирать общественную силу толпы.

Он сам когда-то вышел из недр урбанизированной клоаки, и с тех пор явственно ощущал нервный пульс клокочущей вокруг жизни, желая ей добра в той же степени, как и себе.

Любить, презирать, понимать и опасаться – что может быть мучительнее и слаще узкой тропы власти? Он отвечал за копошащееся вокруг Человечество , которое вновь вплотную подошло к черте самоуничтожения и теперь с нездоровым любопытством поглядывало в сторону пропасти.

Он отвернулся от окна, отмел воспоминания, мельком взглянул на седого адмирала Александра Нагумо. Старик внимательно слушал докладчика, а вот Тиберий Надыров и Макс Горнев, – молодая поросль, рожденная в накипи последних побед, сидели со скучающим видом.

В самый разгар битв за Пояс астероидов, Джон Хаммер поручил заново проверить теорию гиперсферы, – для этого пришлось сформировать отдельное научное подразделение ВКС, но конкретных результатов удалось добиться лишь недавно.

На голографических мониторах сейчас отображались уравнения, графики и принципиальные схемы силовых установок.

Неудивительно, что на лицах Надырова и Горнева появилось скучающее выражение.

– Короче, понятнее и по существу, – обронил Хаммер, заставив докладчика умолкнуть на полуслове.

– Но…

– Уберите это! – Хаммер раздраженно указал на уравнения. – Звездную карту крупным планом! – потребовал он. – А теперь излагайте суть! В остальном пусть разбираются конструктора и ученые.

– Разрешите мне, господин президент? – Эдуард Нечаев, глава разведывательного управления Земли встал с кресла. Дождавшись кивка, он сменил изображения и указал на объемную карту пространства, где звезды были соединены между собой тонкими линиями. – Теория гиперсферы нашла подтверждение, – начал он. – Гиперкосмос, в нашем понимании, является носителем всех гравитационных взаимосвязей Вселенной, но с сугубо практической точки зрения нас интересуют лишь объекты звездной величины, – именно они, обладая огромной массой, формируют устойчивые, доступные для обнаружения приборами силовые линии гиперсферы.

– И что это дает? – спросил Хаммер.

– После включения гиперпривода, корабль оказывается в ином пространстве. Там нет звезд, но существуют их гравитационные взаимосвязи, – на дополнительном экране отобразилась сетка тонких линий. – Вот это наше Солнце, – в центре изображения вспыхнул яркий маркер. – Как видите, от него ведут шестьдесят четыре силовые линии гиперкосмоса. Все звезды, доступные для прыжка к ним, расположены на удалении от пяти до пятнадцати световых лет, не более.

– Их разведали? – уточнил Нагумо.

– Безусловно. Большинство систем имеют планеты, но они непригодны для жизни.

– Подождите, – прервал его Хаммер. – Если от Солнечной системы к ближайшим звездам ведут лишь шестьдесят четыре силовые линии, то куда же подевались тысячи колониальных транспортов?

– Они стали жертвами «слепых рывков», – пояснил Нечаев. – Совершив прыжок к любой из окрестных звезд, мы увидим новые маршруты, новый участок внепространственной сети. Если вовремя не совершить «всплытие» в узловой точке, означающей звездную систему, тогда корабль может скользить по этой сетке, до тех пор, пока у него не иссякнет энергия. В эпоху «Великого Исхода» гиперсферная навигация не была изучена вообще и в итоге большинство кораблей стали жертвами обстоятельств.

– То есть, они могли оказаться и за сотни световых лет от Земли? – спросил Тиберий Надыров.

– Именно так.

– А если энергия закончится на отрезке пути между «узловыми точками»? – поинтересовался Горнев.

– Тогда корабль покинет гиперсферу где-то в межзвездной пустоте. Помня об этом, сложно недооценить значение силовых линий гиперкосмоса. Только они служат надежными путеводными нитями.

– Хорошо, – Хаммер был впечатлен, но у него появилось много вопросов. – Почему же за столько лет ни один колониальный транспорт не вернулся?

– Как я уже упомянул, в иной звездной системе открывается очередной участок гиперсферной сети. Количество новых маршрутов может варьироваться, в зависимости от плотности звездного окружения, но на экране масс-детектора, – единственного прибора, способного фиксировать и отображать силовые линии гиперсферы, все они выглядят одинаково. Уверен, попытки вернуться в Солнечную систему предпринимались и не раз, но безуспешно. Нам потребовалось четверть века, чтобы дополнить теорию Йогана Иванова-Шмидта практическими изысканиями. Мы потеряли двести семнадцать кораблей-разведчиков. Думаю, у колонистов не было шансов на подобные эксперименты.

– Я понял, – Хаммер сел в кресло. – А теперь поясните, почему прыжок ограничен пятнадцатью световыми годами? И как быть, если нужно двигаться дальше?

– Решающее значение имеет энергооснащенность корабля. Если бы мы имели неистощимый источник питания, то могли бы, не совершая «промежуточных всплытий», скользить по сети от одной звездной системы к другой. Теоретически так можно достичь любой из звезд нашей Галактики…