Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

Ведущая продолжала:

– В рамках исследовательской программы предполагается…

– Как же, исследовательской! – издевательски усмехнулась Сельма Акка. -Видела я этих исследователей, когда они выходили в увольнительную! Военная выправка…

Высокая, стройная и прямая, несмотря на возраст в семьдесят с лишним лет, Сельма знала, о чем говорила.

Тем временем ведущая продолжила репортаж:

– Сегодня рано утром частицы белого порошка были направлены на анализ в химическую лабораторию. Исследование не выявило следов взрывчатки. Капитан звездолета «Инвиктус» Джон Кеннет уже дал объяснение случившемуся…

На огромном студийном мониторе возникло изображение молодого мужчины в форме капитана первого ранга американских ВКС. Было видно, что капитан Кеннет связался со студией прямо из конференц-зала «Инвиктуса».

Говорил он по- английски, медленно и спокойно. Автопереводчик четко переводил каждое слово.

– Происшествие было вызвано тем, что на камбузе вышел из строя синтезатор пищи. В результате разорвало рукав, которым синтезатор был подсоединен к машине. Мука, поступавшая в рукав под давлением, начала заполнять камбуз, а затем мучная пыль вырвалась через иллюминатор наружу. Случайно возникшая искра вызвала взрыв мучной пыли. Мы приносим извинения всем пострадавшим и готовы возместить им ущерб, нанесенный в результате инцидента на борту «Инвиктуса».

– Ага, случайность! Если не техническая неисправность, так диверсия, – пробурчала Сельма, указав вилкой на экран. – Вот когда я была молодой, в смутное время…

Готовая от избытка чувств пуститься в воспоминания о своей боевой молодости, Сельма, обманувшись изображением соблазнительно спелого помидора, ткнула в скатерть вилкой да еще и полоснула ножом. Эдельвейс сокрушенно покачала головой и подумала, что придется заменить изображение овощей на скатерти на простой геометрический орнамент.

Взяв со стола свою чашку с чаем, Эдельвейс через веранду вышла на южное крыльцо. Чай она предпочитала пить, сидя на этом крыльце на кресле-качалке, с которого открывался вид на живописно разросшийся терновник и высокую черемуху в полном цвету. Однако насладиться созерцанием пейзажа в одиночестве ей не удалось: в дверном проеме веранды, примыкающей к крыльцу, бесшумно материализовалась высокая фигура в длинном темно-зеленом платье и черной шляпе с высокой тульей. Эдельвейс вздрогнула, заметив краем глаза человеческую фигуру: она сама так и не смогла привыкнуть к тому, что голографические программы меню «Горничная» и «Секретарь» настолько человекоподобны. Как только на электронную почту приходило очередное сообщение, «Секретарь» извещала ее об этом своим появлением в голографическом режиме и передавала послание электронной почты, отображенной в виде тактильной голограммы конверта. Эдельвейс подумала, что, наверно, стоит изменить интерфейс программы «Секретарь» и настроить его в виде птицы, или животного, или любого неодушевленного предмета, с которым она, как пользователь, в состоянии будет вести диалог…

– Вам послание, миледи, – произнесла программа меню «Секретарь», представленная в образе молодой женщины в темно-зеленом платье, мелодичным, хорошо поставленным голосом.

Приблизившись к сидящей на кресле Эдельвейс, она подала ей на серебряном подносе конверт. Эдельвейс тяжело вздохнула и, поставив недопитую чашку на перила крыльца, взяла в руки конверт.

– Очередной заказчик, – крикнула она Сельме и помахала раскрытым конвертом. – Просит о срочной личной встрече…

– И? – протянула Сельма.

– Вообще-то я личные встречи незнакомым людям не назначаю, но учитывая его высокий чин и другие обстоятельства…

Сельма кивнула понимающе.

– В общем, назначу ему через час, здесь, в усадьбе.

– И кто же он такой?

– Да ты его уже видела сегодня утром!

– Что?..

Эдельвейс нетерпеливо кивнула в сторону терминала. На лице Сельмы отразилась мучительная работа мысли, но, когда она поняла, о ком идет речь, глаза ее блеснули от радости. И Эдельвейс поняла, что любившая общество и вечеринки Сельма не упустит случая превратить деловую встречу в торжественное мероприятие и встретит гостя во всеоружии – разодетая, как на великосветский прием.

Эдельвейс окинула критическим взглядом веранду: в углу возле двери, ведущей на южное крыльцо, выходившее в сад, висели дождевики, а на полу у стенки стояла целая коллекция разноцветной пластиковой обуви всех моделей – от тапочек до утепленных башмачков, незаменимых при работе в саду. Некоторые из этих моделей Эдельвейс распечатала на принтере сама. Легкая, непромокаемая обувь идеально подходила для тех, кто бывает на природе в любую погоду.

Однако перед приходом клиента-заказчика плащи и обувь с веранды следовало убрать, но с этой задачей справятся роботы.

Роботов в доме был явно избыток. Ростом с семи-восьмилетнего ребенка, они обладали примерно такой же физической силой, вполне достаточной, чтобы выполнять простые работы по дому – подметать пол, чистить ковры, застилать постели, приносить и подавать определенные вещи. Они умели отвечать на простые вопросы, а интеллект их соответствовал уровню развития трехлетнего ребенка, хотя мелкая моторика была развита не в пример лучше. Роботы не нуждались в теплом помещении, поэтому их можно было держать даже в тех помещениях дома, где температура была значительно ниже нуля градусов. Они не занимали много места, поскольку, задвинутые в кладовку, могли стоять, плотно прижатые друг другу.

В повседневной речи их называли робы, причем во множественном числе ударение, вначале ставившееся на первом слоге, постепенно перекочевало на второй слог, а буква «о» в первом слоге стала произноситься как «а».

И, поручив роботам уборку веранды, Эдельвейс приступила к более важным делам: перед деловой встречей следовало привести себя в порядок и переодеться.

Кеннет предусмотрительно припарковал аэрокар возле моста через Малый канал, а сам, чтобы не привлекать внимания, вошел на территорию усадьбы через маленькую угловую калитку, выходившую в лесополосу прямо у Петровской дороги. Про эту калитку ему сообщила сама Эдельвейс, когда он связался с ней через ее личную страничку в социальной сети. Пройдя по тропинке мимо небольшого магазинчика сувениров и водоема, Кеннет подошел к центральному строению усадьбы.

Сельма Акка, в длинном кардигане из плотной черной ткани, напоминавшей бархат, с отделкой из широкой золотистой тесьмы со спиралевидным орнаментом, встретила его на крыльце особняка. Застегнутый только на верхние пуговицы, распахнутый кардиган позволял видеть длинное платье из блестящей оливково-золотистой ткани.