Анатолий Агарков - Арка небес. Некоторые видят все таким, какое оно есть на самом деле

Это я жаловался Богу на Бога. Небеса всеблагие, ну и дурак же!

Однако же, госпожа удача если и не сопутствовала мне во всем и всегда, то хотя бы время от времени свои косые взгляды в мою стороны кидала. По крайней мере, пребывание мое на обезлюдевшей улице продолжалось недолго.

Рядом тихим шорохом послышались шаги.

Кто это там обо мне вдруг вспомнил?

С трудом повернул голову. Женщина. Хорошенькая и нарядно одетая – видать, не из бедных. Осторожно двигалась в моем направлении. Остановилась.

Ненароком Ахматова вспомнилась:

Если ты смерть – отчего же ты плачешь сама?

Если ты радость – то радость такой не бывает….

То ли смерть, то ли радость спросила меня:

– Ты кто?

Врать и прихериваться сил не осталось.

– Человек…, – и поспешно добавил, – человек разумный: умею писать, читать и считать… петь и стихи сочинять (?).

Сердце бешено колотилось, силясь разорвать грудь и выпорхнуть наружу, как свободолюбивая пташка.

– Почему тут лежишь, весь избитый?

– Избили и бросили, сил нет подняться.

– Кто?

– Те, кто не любит умных людей.

– Где ты живешь?

– Нигде, госпожа.

– Вставай и следуй за мной, если, конечно, жить хочешь в доме, а не на улице прямо здесь. Давай, помогу.

Она взяла меня за руку и попыталась привести в вертикальное положение. Я слабо дернулся с надеждой помочь и следом – невыносимая боль в спине, и черная ночь в глазах. Охо-хоюшки!

Очнулся от плеска воды у самой макушки. Не сразу, но понял – ложе мое на плоту. Надо мною купол шатра. Слышны голоса на берегу, а вокруг ни души. Зато на расстоянии вытянутой руки миска глиняная с едой – жаркое из…. ну, пусть будет заяц, с хрустящей ароматной корочкой. Сглотнул вмиг наполнившую рот слюну и накинулся на остывшее, но такое восхитительное мясо. Пару раз прижал челюстями и заглотил как змея мышку. Лишь бы поскорее заглушить жадное урчание живота, требующего провианта.

Что ж, каждый день пребывания в этом мире преподносит новые знания истины. Такие, к примеру – если хочешь чего-то добиться, научись ждать и верить; останавливаясь на полпути, никогда не дойдешь до конца дороги. Вот и эта встреча с прекрасной незнакомкой позволила мне усвоить еще одну весьма ценную закономерность – хорошая еда после долгого воздержания способна накрепко привязать чувством благодарности. Я не сказал, чувством любви – прекрасная незнакомка оказалась фавориткой хозяина. А тот еще тот тип….

Среднего роста, плотный, круглоголовый, с небольшой черной бородкой клинышком, круглоглазый. Бросалась в глаза очень мощная, толстая шея, в народе такую называют «бычья», огромные, сильно оттопыренные уши и непропорционально длинные руки с широкими ладонями и короткими, по всей видимости, очень сильными, пальцами. В целом он производил малоприятное впечатление (может, виноваты в том были его черные навыкате глаза, смотрящие на мир с недоброй пристальностью охотника, а может быть, презрительная усмешка, словно навеки застывшая на толстых губах). Но при этом было вполне очевидно, что это человек сильный, решительный и волевой, привыкший больше делать, чем говорить. Именно такие люди становятся очень опасны, если попадают во власть или в криминальные структуры, ибо добиваются лидерства жестоко и целеустремленно. А может, лишка надумал? – часто жизнь лепит наши физиономии так же странно, как и судьбы. Наверное, хозяин подкупил Бога обещанием бороться за его заповедь «не прелюбодействуй» в обмен на атлетическую внешность и удачу в делах. А я, должно быть, в это время в носу ковырялся, потому-то он у меня такой и вышел…

– Ну что, насытился? – вырос он в шатре предо мной. – Тогда, может, расскажешь, кто ты есть и какими судьбами оказался в здешних краях? Тем более в таком виде.

Я замялся – правды не скажешь, врать про родство с Богом стал опасаться, дабы избежать повторения уже имевших место неприятностей. Потом встрепенулся, сбрасывая сонное оцепенение после сытной еды – да была, не была! «Здесь помню, здесь не помню» – хорошая отмазка в духе Доцента из «Джентльменов удачи».

В сухой и крайне информативной форме поведал, что не помню, как зовут, и откуда взялся, но в память пришел в рыбацкой сети, и далее все перипетии моего пребывания в этих краях. Эмоции и лишние описания избегали мою речь, как нечисть христовы храмы. Четко, ясно, доходчиво – будто финансовый отчет. Может, это наитие: ведь я же не знал в тот момент, что предо мною купец – короче, рассказ ему мой понравился, как и я сам.

– Счет разумеешь?

Я чуть было не ляпнул – высшее техническое образование!

– Могу вести баланс доходов-расходов, учет оборотных средств и имущества.

Мужчина задумался. Мыслительный процесс длился недолго и отнюдь не мучительно. Глупцом хозяин плота и палаток явно не был.

– Хорошо, – решился он. – Поживем, поглядим.

На том порешили. Еще организационные вопросы обсудили.

Ну вот, теперь можно с чистой совестью начинать новую жизнь. Спина как болела, так и болит, ноги не ходят, зато перспективы обозначились в плане бытия. К примеру, хозяин слугу мне приставил – подать, поднести, усадить; кресло для сидячей работы приказал смастрячить. Я против заботы и внимания ничего не имею.

Между тем, ярмарка в городе неумолимо приближалась к концу. Кое-кто из расторговавшихся купцов успел уже к родным чертогам отправиться. Засобирался и мой хозяин. Товары из палаток и сами палатки перетащили с городской площади на плот. Остался последний визит.

Согласно местной традиции, каждый год в последний день ярмарки здешний правитель устраивал пир в своей резиденции, куда приглашал самых богатых купцов и влиятельных гостей. В городе в это время всеобщее ликование – карнавал.

Хозяин был приглашен и наряжался со спасительницей моей, а я по его поручению, подсчитывал барыши. Денег в обиходе еще не было – меняли шило на мыло и называли это торговлей. Слуга мой (помощник?) перекладывал товары, я пересчитывал и бронзовым ножиком делал зарубки на палочках – сколько «мыла» в этой корзине, сколько «шила» вон в том кувшине…. И думал о деньгах. Не для того ли явился в сей мир, чтобы «изобрести» и «открыть» их? Всяких – медных, серебряных, золотых. Может, это стезя моя? Может, здесь карьеру сделаю – разбогатею и положу этот девственный мир к ногам своим.

Думал, думал и… ужаснулся. Есть у денег какое-то странное проклятие, типа – чем дальше в лес, тем толще партизаны! Ведь не зря же Библия предупреждает о многочисленных опасностях для души, таящихся на стезе служения Мамоне. Еще немного и звон монет станет самой прекрасной музыкой на земле. Эдак и до сквалыжничества докатиться недолго. Начну и я золото копить, в подушку зашивать, в сундуках да кувшинах по подвалам прятать, чтобы безлунной ночью спускаться и пересчитывать трясущимися руками. Худющий бледный скелетина в желтоватых отблесках золота. Худющий потому, что во всем себе отказывать стану, лишь бы очередной медяк сэкономить. Бледный потому, что на улице не буду появляться, дабы состояние без присмотра не оставлять – вдруг покусится кто? В общем – кошмар! С деньгами смириться можно, лишь когда их нет. И еще надо помнить, что в бизнесе все живут по закону курятника – столкни ближнего, нагадь на нижнего.