Й. Несвадба - Мозг Эйнштейна

Это не значит, что в мире будущего, куда нас вводит Несвадба, нет своих трудностей или что они недостаточно серьезны. Конечно, в этом мире возникают новые для нас проблемы, но в большинстве случаев Несвадба, даже говоря о будущем, затрагивает темы, волнующие нас сегодня.

В рассказе “Мозг Эйнштейна” изображена парадоксальная ситуация: женщина-ученый не находит взаимопонимания с созданным ею искусственным человеком, потому что тот не может примириться с ее душевной сухостью; этому великолепно сконструированному существу глубоко чужд ее духовный мир, ограниченный узко-профессиональными интересами. Так неожиданно выворачивается наизнанку традиционный в научной фантастике мотив столкновения человека и искусственно созданного существа робота. В этом рассказе много юмора, и конфликт здесь не становится трагическим.

Однако во многих рассказах Несвадба очень серьезно задумывается о том, как опасно ограничивать человеческие возможности узко понятой “целесообразностью”. Что будет, если люди отбросят все “лишние” чувства: любовь, восхищение искусством, дружбу, совесть — все прекрасное и человечное, для того чтобы беспрепятственно сосредоточиться на одной задаче, чтобы достичь совершенства в одной, очень ограниченной области? Ответ на этот важный вопрос писатель дает в привычной для него парадоксальной форме в новелле “Идиот из Ксенемюнде”. Здесь сама природа создает образчик уродливо одностороннего развития. Полоумный подросток, сын немецкого инженера, работающего на одной из тайных фашистских “кузниц оружия”, Бруно, которого за тупость выгнали из школы, оказывается, обладает гениальными способностями конструктора. В своей игрушечной мастерской он шутя решил техническую задачу, оказавшуюся не по силам его отцу, — сконструировал необыкновенно точно управляемые разрушительные снаряды. Но он использовал это открытие в соответствии со своим полуживотным духовным уровнем: он тайно мстит тем, кто чем-нибудь не угодил его злому и капризному нраву, например старушке-гувернантке. В образе Бруно доведена, так сказать, до абсурда уродливая односторонность, превращающая человека в опасную машину уничтожения. Но ведь история идиота из Ксенемюнде выступает в новелле как “сгущенное” воплощение теории и практики фашизма, также превращающего человека в бездушное, хотя и совершенное в техническом отношении орудие для достижения бесчеловечных целей.

И гестаповец, который уничтожает, не задумываясь, полоумного мальчишку, гораздо более страшен, чем несчастный Бруно. Справедливым обвинением звучат слова обезумевшей от горя матери убитого мальчика: “А что делаете вы? Скольких людей убиваете вы в Лондоне своими снарядами? Чем вас обидел любой из этих англичан? У вас нет никаких оснований для таких убийств. Все вы идиоты, все!”

К проблеме обеднения духовного мира человека из-за его чрезмерной узости, односторонности Несвадба возвращается неоднократно. (Например, в юмористическом тоне он трактует эту проблему в рассказе “Римская победа”.)

Рэй Бредбери изобразил в своем романе “451° по Фаренгейту” общество, исключившее из своего обихода все, что не отвечает самым утилитарным требованиям развитие техники, что не способствует прямо созданию материального комфорта, общество, духовная культура и социальная организация которого оказались намного ниже его высокого технического уровня. Писатель довел до абсурда те тенденции, которые мог наблюдать в окружающей его американской действительности.

Несвадба уверен, что в коммунистическом обществе будут найдены возможности преодолеть односторонность развития человека, избежать опасных последствий “механизации” жизни, связанной с быстрым развитием техники. Об этом он задумывается, например, в рассказе “Последнее путешествие капитана Немо”. Опять перед нами неожиданный, парадоксальный поворот традиционного сюжета. Знаменитый космонавт, прозванный капитаном Немо, по завершении одной из своих опаснейших экспедиций к далеким галактикам, вновь возвращается на Землю, только через много сотен лет — по земному времени. И тут выясняется нечто для него непостижимое: о знаменитом покорителе космоса, капитане Немо, неблагодарные потомки даже не думают вспоминать — слишком далеко они ушли вперед по пути покорения просторов Вселенной. Зато имя его сына, сочинителя слишком шумной, на взгляд капитана, музыки, которого отец считал никудышником и шалопаем, окружено неувядаемой славой. Что же это — случайность, коварная шутка судьбы, происки завистников? Нет, просто в этом необыкновенно высоко организованном обществе поняли, что духовная культура не должна отставать от развития техники. Бедному капитану Немо вместо привычных занятий, которые теперь с успехом выполняют роботы, предлагают посвятить себя философии или эстетике. Именно эти дисциплины считаются в царстве будущего самыми актуальными, потому что каждый человек стремится осмыслить основные вопросы жизни, обогатить представления людей о красоте. Если технические проблемы научились решать с помощью роботов, то тем важнее стали те сферы, где человек полнее всего проявляет себя как индивидуальность.

Когда-то Жюль Берн вложил в уста одного из своих героев, Робура-завоевателя, слова, полные тревоги за будущее человечества: “Не нужно, чтобы наука слишком опережала нравы. Мое изобретение преждевременно. Народы еще не созрели для всеобщего братского союза. Я уношу свою тайну с собой… Человечество узнает ее в тот день, когда будет достаточно мудрым, чтобы не употребить ее во зло”. Мысль о том, что достижения науки можно использовать в антигуманных целях, беспокоит всех мастеров научной фантастики, начиная с Жюля Верна вплоть до новейших авторов, изображающих атомную гибель.

Карел Чапек в романе “Кракатит” рассказал о том, как опасно злоупотреблять достижениями человеческого гения. Его герой вынужден был уничтожить изобретенное им взрывчатое вещество невиданной дотоле силы, чтобы не отдавать его в злые руки конкурирующих друг с другом военных магнатов… В рассказе Несвадбы “Трактат о воздушных кораблях”, действие которого разворачивается в начале нашего века, чешский изобретатель летающего корабля — Тума также вынужден в конце концов уничтожить свое изобретение.

Безногий Тума мечтал о том, чтобы с помощью его воздушного корабля дать крылья всем калекам, но изобретение чуть не попало в руки немецких милитаристов, которые думали только о том, как бы еще во много раз увеличить количество калек на земле.

Несвадба, как и другие писатели социалистического лагеря, видит в будущем коммунистическом обществе прочную гарантию от злоупотреблений достижениями техники именно потому, что только в этом обществе нет пропасти между развитием техники и духовной культуры.