Артур Кларк - Сад Рамы

Я просто блаженствую, впрочем, грядущий разговор с Ричардом беспокоит меня. В настоящее время он пребывает в приподнятом расположении духа, потому что занят сразу двумя важными работами: во-первых, составляет жидкие смеси, вкусом и содержанием алкоголя соперничающие с лучшими винами Земли, а во-вторых, собирает новую серию 20-сантиметровых роботов, воплощающих персонажи пьес жившего в XX веке нобелевского лауреата Сэмюэла Беккета. [8] ирландский драматург (родился в 1906 году); один из основоположников драмы абсурда. Мы с Майклом давно просили Ричарда восстановить его шекспировскую труппу, но память по ушедшим друзьям оставалась слишком болезненной. Другое дело — пьесы нового драматурга. Он уже закончил четыре куклы (по персонажам пьесы «Конец игры»), и сегодня дети заливались блаженным хохотом, когда старые добрые Нагг и Нелл вынырнули из мусорных баков с криками: «Кашки. Дайте мне кашки».

Я все-таки намерена уговорить Ричарда — отцом сына должен быть Майкл. Я уверена в том, что он сумеет оценить логику и научную справедливость этой мысли, хотя едва ли следует ожидать от него проявлений восторга. Я еще ни о чем не говорила с Майклом. Конечно, он уже понял, что я задумала нечто серьезное: я только что попросила его последить за девочками, пока мы с Ричардом погуляем наверху и поговорим.

Я нервничаю сама и, наверное, напрасно. Без сомнения, земные нормы приличия не применимы к нашей ситуации. Последние дни Ричард чувствует себя хорошо, сделался как-то особенно остроумен. Конечно, не миновать перунов, [9] символ грозы, беды, несчастья; от имени Перуна — древнеславянского бога грома и молнии. однако не сомневаюсь, что в конце концов он оценит мою идею.

7 мая 2205 года

Вот и началась весна нашей размолвки. О Боже, какими дураками бываем мы, смертные! Ричард, Ричард, вернись!

С чего начать? Как начать? Как самой себе поднести пилюлю? Ни на мгновение я не перестаю укорять себя… В соседней комнате Майкл и Симона разговаривают о Микеланджело.

Отец всегда говорил мне, что ошибается всякий. Но почему же мои ошибки всегда настолько серьезны? Идея была здравой, логической, если рассуждать трезво. Но в глубинах человеческого существа не всегда правит рассудок. Эмоции иррациональны. Одни компьютеры не знают ревности.

Предубеждений было достаточно. Уже когда мы вышли «погулять» на берег Цилиндрического моря, по глазам Ричарда я ясно видела «нет». Потише-потише, Николь, осадила тогда я себя.

Но потом он казался таким рассудительным.

— Конечно, — согласился наконец Ричард. — Генетически твое предложение оправдано. Пойдем скажем Майклу. Пусть все свершится быстрее; надеюсь, одного раза будет довольно.

Я была воодушевлена. Мне и в голову не приходило, что Майкл может воспротивиться.

— Нельзя, это грех, — осознав, чего мы от него хотим, сказал он вечером, когда девочки уснули.

Инициативу взял на себя Ричард: дескать, понятие греха устарело и на Земле!.. И со стороны Майкла следовать старине просто глупо.

— Неужели ты действительно хочешь, чтобы я это сделал? — в конце концов спросил Майкл у Ричарда.

— Нет, — немного помедлив, ответил тот, — но этого явно требуют интересы детей. — Нужно было сразу обратить побольше внимания на это самое «нет».

Меня не осенило, что план может сорваться. Я внимательно следила за наступлением овуляции и, когда она приблизилась, известила Ричарда, и тот отправился в одну из своих долгих прогулок по Раме. Майкл нервничал и старался подавить чувство вины, но даже в худших своих помыслах я не могла представить, что он не сможет вступить в сношение со мной.

Когда мы разделись (в темноте, чтобы не смущать Майкла) и легли рядом на коврик, я обнаружила, что тело его напряжено. Я поцеловала Майкла в щеки и лоб, попыталась снять напряжение, погладив по спине» по шее. Через тридцать минут всевозможных прикосновений, которые трудно было бы назвать ласками, я самым соблазнительным образом прижалась к нему и поняла, что столкнулась с неожиданной проблемой: его пенис оставался совершенно вялым.

Я не знала, что делать. Сперва без всяких оснований подумала, что не привлекаю Майкла как женщина. Ужасное ощущение — словно тебе отвесили пощечину. И все сдерживаемые чувства вырвались на поверхность, я рассердилась. К счастью, я промолчала — за все это время мы не открыли рта, — и Майкл не мог видеть моего лица в темноте. Но тело, должно быть, выразило разочарование.

— Извини, — негромко проговорил он.

— Ничего, — ответила я, стараясь казаться невозмутимой.

Опершись на локоть, я погладила другой рукой его лоб, потом легкими движениями принялась потирать его лицо, шею и плечи. Майкл оставался пассивным. Не открывая глаз, он лежал на спине и не шевелился. Я чувствовала, что ему приятно, но Майкл молчал, не отзываясь ни словом, ни звуком. К этому времени я забеспокоилась: ощутила, что хочу ласк Майкла, хочу в них подтверждения его симпатии.

Наконец я полулегла ему на грудь. Соски мои прикасались к его коже, рукой я гладила волосы на груди. Я пригнулась, чтобы поцеловать его в губы, и левой рукой пыталась возбудить его, однако Майкл торопливо отодвинулся и сел.

— Не могу, — Майкл покачал головой.

— Ну почему? — спросила я, замерев возле него в неловкой позе.

— Неправильно это, — сурово ответил он.

Я попыталась вновь завести разговор, но Майкл безмолвствовал. И поскольку предпринять более было нечего, я оделась в темноте. Майкл едва сумел выдавить в спину мне: «Спокойной ночи».

В нашу комнату я вернулась не сразу. Очутившись в коридоре, я поняла, что не в силах предстать перед Ричардом. Припав к стене, я постаралась справиться с бурей чувств, терзавших меня. Почему я вдруг решила, что все сложится просто? Что теперь мне сказать Ричарду?

Войдя в комнату, по дыханию Ричарда я поняла, что он не спит. Если б только у меня хватило отваги, следовало сказать ему, как обстоит дело с Майклом. Но в тот раз легче было промолчать. Так я допустила серьезную ошибку.

Следующие два дня прошли в общей напряженности. О том, что Ричард именовал «операцией оплодотворения», не было произнесено даже слова. Мужчины пытались держаться так, словно ничего не произошло. Через день после обеда я уговорила Ричарда сходить погулять, пока Майкл будет укладывать девочек.

Мы стояли над Цилиндрическим морем, а Ричард объяснял мне химические принципы винного брожения. Наконец перебив мужа, я взяла его за руку.

— Ричард, — проговорила я, пытаясь найти в его взгляде любовь и поддержку, — это очень сложно… — Голос мой умолк.

— Ну что там, Никки?! — отозвался он с деланной улыбкой.

— Видишь ли, — ответила я, — все дело в Майкле. Пока… ничего не случилось… он не смог…