Юрий Петухов - Бунт вурдалаков

Огромный, невообразимо гигантский амфитеатр возвышался со всех сторон.

Кольцами стояли и сидели чудовища, не было им ни счета, ни краю. Посреди амфитеатра на круглой площадке из чёрной дыры торчали сотни острейших игл.

А рядом ползал двуглавый червь с мохнатыми рыбьими плавниками, Он-то и вещал, не открывая клювообразного рта.

— Нет! Это всё не то! — мысленно закричал Иван. — Я не туда попал! Ты не туда привел меня, Первозург! Там всё другое!

— Молчи! — отозвался тут же Первозург. — Молчи! Ты попал туда, куда надо. Это просто иная ступень. Эти твари присутствуют одновременно везде, ты поймешь ещё это. Они растекаются по пространствам и измерениям. Но это именно они. В каждом пространстве они выглядят иначе. Но жертву убивают на всех тридцати трёх ступенях. Казнь-жертвоприношение длится всю Черную Ночь.

Жертва испытывает мучения каждой ступени. Это страшно, Иван. Но это так.

Гляди, не пропусти мига. Здесь может решить дело одна секунда!

Черви-паразиты дрожали всё сильней, их уже начинало бить в судорогах.

Но ритм ускорялся. Иглы очень медленно выступали из площадки с дырой. А сверху… сверху, ничем и никем не поддерживаемая, спускалась она, ещё тише, чем выползали иглы, словно в страшном замедленном сне.

— Сейчас ты в невидимой и неосязаемой капсуле, Иван, понял? Но стоит тебе сделать движение, капсула лопнет. И всё будет зависеть только от тебя.

Гляди, Иван!

— Я всё понял! — Иван был готов к смерти. Он был готов умереть на каждой из тридцати трёх ступеней по тридцать три раза. И ничто его не могло остановить.

— …Священные Острия пронзят жертву, и каждая кровинка её омоет Черную Душу Вель-Ваал-иехава-Зорга Всеуничтожителя и Переустроителя Мироздания. Это ещё один шаг, это один из последних шагов. Всеобщее Воплощение станет общим законом всех и каждого во всех мирах и пространствах. И воплощаемы будут низшие в высших, служа питательным слоем для Избранных Всетворцом-Разрушителем. И придёт время наше, и Чёрное Благо разольется повсюду, и воцарится Чёрный Свет…

— Не воцарится! — закричал во всю глотку Иван. Он рванулся вперёд. И ощутил, как лопнула капсула, как стал он открыт для всех, как разом повернулись в его сторону тысячи прозрачных червей-поразитов, тысячи просвечивающих голов с огненными глазами. И ощутил он чудовищный гнет психополя, гнев, грозящий сокрушить его, смять. Щиты! Щиты Вритры!

Алена застыла над остриями игл. Ещё мгновение… Но Иван уже мчался к ней. Он на бегу ссекал прозрачные головы, он ступал на разверстые черепа медузообразных чудищ, отталкивался, перепрыгивал через них. Он достиг площадки раньше, чем из прохода выступил отряд одетых в чёрное двуногих страшиле гребнями на головах и трезубцами в каждой из шести лап.

— Получай, гадина! — одним ударом Иван ссек обе головы жирного червя-жреца, смахнул останки в чёрную дыру.

— Алена!

Он подхватил её, вырывая из щупальцев незримого поля, тащившего её к погибели, к пытке, к мукам.

— Иван! — она прильнула к нему на мгновение, но тут же отодвинулась, понимая, что может отвлечь его, погубить. Она была в полном сознании, она всё видела, всё понимала… но она была отрешена, она уже приготовилась умереть, ведь ничто не могло её спасти. И вдруг…

— Молчи! — Иван поглядел на неё, останавливая взглядом, придавая ей сил и надежды. — Иди всё время за мной.

Он на миг застыл, потом превратился в смерч, в живой водоворот. Алена никогда не видела ничего подобного. Ей показалось, что она уже умерла и ей мерещится это.

Мечей не было видно. Они растворились в воздухе. Зато было видно, как разлетаются по сторонам гребнистые головы — они уносились по незримой спирали и вслед им летели обрубки лап с трезубцами. Иван вошёл в состояние «машины смерти», и теперь его могла остановить только сама смерть. Фонтаны зеленой и желтой крови вздымались к черному небу, под Чёрное потустороннее светило. Одна за другой исчезали в черепах чудовищ головы червей-паразитов.

А меж тем Иван — человек-смерч — сметая всё на своем пути, превращая в кровавое месиво любую плоть, попадавшую под мечи, быстро продвигался вперёд… По колено в зелено-желтой жиже вслед за ним, словно зачарованная брела Алена. Она ещё не могла поверить в возможность спасения. Но она шла! Шла за ним — своим единственным, своим любимым, отцом её будущего сына. И теперь она верила, что он её спасет, что он вытащит её из этого гнусного логова червей, возомнивших себя богами. Бой, смертный бой! И ничего иного! И один в поле воин!

Иван сам не знал, куда он идёт. Теперь его вела интуиция. Лед, хрустальный лед, как бы он мог выручить их обоих. Но, судя по всему, Первозург сейчас ничем не мог помочь. Сколько он ещё продержится? Надолго ли хватит его сил? Не думать. Не думать об этом! Прочь сомнения! Иван крушил нечисть безжалостно и жестоко, он прокладывал себе дорогу в живой стене — трещали кости, хрустели хрящи, рвалось и лопалось мясо, свисали жилы, падали отсеченные головы. Он шёл вперёд!

— Иван, хватит! Остановись! — молила его Алена. И еле поспевала за ним. Её выворачивало ото всей этой гадости. Ей уже было жалко своих мучителей, этих жаждавших её крови чудовищ.

Но Иван не слышал её. Он знал одно, остановишься — смерть! И он прокладывал просеку, прорубал дорогу в гадком, отвратительном живом лесу.

Он не боялся чёрной работы.

Когда они взошли на самый верх, достигли края чаши амфитеатра, Алена была без сил, она падала, она не могла сделать ни шага. Иван оглянулся, подхватил её на руки, не выпуская мечей. В голове у него еле слышно прозвучал голос Первозурга: «Скорее! Скорей! Я не могу их долго удерживать!» Иван представил, как сотни тысяч оцепеневших гадин, мерно раскачивающихся, жмущихся друг к другу, бросятся на него, парализуют его волю. Это конец! Он не сможет противостоять им.

Иван увернулся от трёх коротких копий-гарпунов, брошенных в него одновременно с трёх сторон. Опустил Алену. И тремя точными ударами обезглавив невесть откуда вынырнувших черных стражников. Четвёртому он двинул в челюсть, да так, что тот перелетел через край чаши… и внезапно пропал.

— Иван, бежим туда! Алена тянула его за руку.

— Ты что, там высота безумная, там обрыв!

— Да нет же! Скорей!; Она первой шагнула через край. И… растворилась в молочной белизне.

Но Иван держал её руку в своей, он чувствовал её тепло. Прежде, чем шагнуть в белизну, он отбросил один меч, а другим рассек надвое ещё одного гребнистого — тот развалился молча, не успев даже раскрыть своей клювастой пасти.

— Прощайте, богочеловеки! — крикнул Иван напоследок.

И последовал за Аленой.

Белизна была всего-навсего плёнкой. А за ней стоял шар.

Шар-переходник, шар-шлюз. Иван сразу узнал его. Таких в Системе было пруд-пруди. Откуда он здесь? Не время заниматься расследованиями, не время!