Бен Бова - Властелины погоды (сборник)

Звякнул дверной звонок. Джим сказал:

— А вот и наш гость.

Он встретил вновь пришедшего в холле.

— Рад, что вы пришли, — донеслись до нас его слова. — Положите пальто на телефонный столик и заходите в кабинет. Они уже здесь.

Мы сразу узнали вошедшего мужчину. Это был доктор Джерольд Вейс, советник президента по науке. Он оказался невысоким сухопарым человеком и был еще больше похож на ковбоя, чем в тот раз, когда мы видели его на экране телевизора. У него было крепкое рукопожатие и внимательный взгляд.

После того как мы познакомились, я обнаружил, что доктор Вейс оккупировал мою качалку. Пришлось устраиваться на подоконнике.

— Значит, вы и есть тот молодой гений, который поборол засуху, — сказал доктор Вейс, извлекая из кармана трубку. Голос у него был высокий, и некоторые слова он произносил в нос.

— И который хочет управлять погодой, — сказал Джим Деннис. — Расскажите ему обо всем, Тэд.

Рассказ Тэда занял больше двух часов. Порой доктор Вейс кое-что записывал или перебивал Тэда, чтобы уточнить кое-какие технические вопросы. Тэд, отчаянно жестикулируя, носился по тесной комнате, излагая всю историю долгосрочных прогнозов, создания лаборатории «Эол» и проекта майора Винсента.

Доктор Вейс задумчиво посасывал трубку.

— По крайней мере одно ясно, — сказал он, когда Тэд наконец замолчал. — Если мы ничего не предпримем, уже через год все проблемы управления погодой попадут в руки военных и станут государственной тайной.

Тэд согласно кивнул.

— И направление исследований, — продолжал доктор Вейс, будет определяться интересами военных. Конгресс не захочет тратить деньги одновременно на две или три государственные организации, которые занимаются одной и той же проблемой. И если Пентагону удастся заполучить эту программу, он заставит всех остальных плясать под свою дудку.

— И это так плохо? — спросила Барни.

За доктора Вейса ответил Тэд:

— Разве ты не видишь, что это уже плохо для тебя и для Тули. А как только они начнут свою операцию, то крышка Службы безопасности захлопнется, погода будет их интересовать только как новое оружие. Они потребуют немедленных и ощутимых результатов, понятных и приятных генеральскому взору.

— И это не тот путь, по которому следует идти, — сказал доктор Вейс. — Решение проблемы управления погодой может стать мощным орудием в борьбе за мир. Если же мы превратим его в военную операцию, другие страны также начнут выпячивать военный аспект. И мы придем к тому, что превратим погоду в источник войны — холодной или горячей, это уже детали.

— Но у Пентагона есть формальные основания изучать климатические условия, — сказал я. — В них же есть военный аспект.

— Разумеется, есть, — живо откликнулся доктор Вейс. — И майор Винсент с коллегами движимы наилучшими намерениями… с их точки зрения. Я же рассматриваю эту проблему гораздо шире — я полагаю, что военные интересы являются лишь частью интересов национальных.

— Так как же тогда остановить Пентагон? — спросил Тэд.

Доктор Вейс вынул изо рта трубку.

— Пентагон нам не остановить, — сказал он. — Во всяком случае, нам не сделать этого открыто. Единственно, что остается, — это прийти в конгресс с другой, более внушительной идеей.

— Более внушительной?

Джим Деннис улыбнулся.

— Кажется, я уловил суть дела, — сказал он. — Мы должны предложить Комитету по науке грандиозную мирную программу, которую нельзя засекретить и которая в то же время будет достаточно эффектной, чтобы конгрессмены могли использовать ее для укрепления собственной популярности в своих округах.

— Совершенно точно, — кивнул доктор Вейс.

— Грандиозная программа… — сказал я.

— …эффектная к тому же, — добавил Тэд.

— Вам предстоит придумать эту программу к середине января, — подытожил Джим Деннис.

В оставшиеся недели Тэд заперся в своей каморке в Климатологическом, между тем как Тули перебрался в отдельную комнату по соседству с «Эолом». Тэд упрямо искал проект, которым можно было бы соблазнить конгресс, а Тули метался между нашей лабораторией и Манхэттенским куполом, пытаясь разобраться, почему «кондиционированный остров» страдает от загрязнения воздуха.

Что же касается меня, то я изгрыз себе ногти, ломая голову над тем, как нам победить конгресс, как добыть Тули допуск к работе, и над тысячей других проблем. Установилась зима, очень снежная, как и предсказывал Тэд, и на редкость холодная. Всякий раз, когда мне предстояло выйти на улицу, я начинал тосковать по Гавайям.

Перед самым рождеством позвонил майор Винсент и пригласил нас на военно-воздушную базу Ханском, куда он прибыл на несколько дней. Вел он себя таинственно.

Мглистым морозным днем я отправился в Климатологический, чтобы захватить Тэда. Майор встретил нас у ворот базы и попросил проехать дальше, вдоль ограничительной линии у двухмильной взлетной полосы. Там мы остановились и ждали, съежившись в машине, пока из нее уходил теплый воздух, потому что печка отключилась.

— Что вы нам хотите показать? — спросил Тэд.

— Подождите минуту, сейчас начнется.

Полицейский чин в белом шлеме и белых нарукавниках подошел к машине проверить, кто мы такие. Увидев майора, он вытянулся в струнку и отдал честь.

Серая мгла затянула солнце, резкий холодный ветер, скатываясь с далеких холмов, гулял по простору аэродрома. Ветер и сырость усиливали мороз. Столб дыма, поднимавшийся над электростанцией базы, казался твердым и недвижным в замерзшем воздухе.

— Что это, испытание на выносливость? — спросил Тэд.

И тут мы услышали над головой рев самолета.

— Начинается! — Майор Винсент выскочил из машины.

Последовав за ним, мы увидели маленькую точку, возникшую под облаками. Точка быстро приближалась, и вот уже она превратилась в самолет, который совершил круг над полем и пошел на посадку.

— Здоровенная машина, — заметил Тэд, глядя, как самолет приближается к земле.

Я увидел, что в фюзеляже открылись люки и оттуда, как лапы, вывалились многочисленные колеса. На мгновение самолет завис над полем, словно сомневался, стоит ли ему садиться. Затем колеса дотронулись до бетона, завизжали шины, и машина мягко покатилась по полосе.

Тэд ошибся. Это была не просто большая машина. Это была настоящая громадина. Шесть двигателей размещалось на прямых крыльях. Самолет, убавляя скорость, приближался к нам, рев двигателей рвал барабанные перепонки. Самолет показался мне океанским лайнером, который умудрился отрастить себе крылья. Вертикальный стабилизатор упирался в небо, а в объемистом фюзеляже, казалось, мог разместиться автобусный парк целого города.

— Абсолютно новая машина! — восторженно объявил майор Винсент. — Первая в серии. И это первый полет. Мы назвали самолет «Дромедаром». [1] Дромедар — верблюд, который может передвигаться с большой скоростью; этим именем называют также одногорбого верблюда.