Карл-Юхан Хольцхаусен - Цвет надежд — зелёный (сборник)

Он раскатисто рассмеялся и хлопнул огромной ручищей себя по колену.

Монтейлер и Геракл направились к флагманскому кораблю.

— Мы хотим взять только то, что принадлежит нам, — сказал Монтейлер. — Если они не хотят добровольно отдать нашего, мы вынуждены отбирать силой. Как видишь, все довольно просто.

— Все всегда просто, — усмехнулся Геракл. — Всегда непритязательность, всегда бескорыстие, всегда освобождение, всегда трупы, грабеж, насилие, смерть. Война, война… Уж я-то знаю, что это такое.

Он взглянул на Монтейлера.

— А здесь предстоит долгая война. Они никогда не отдадут ее по доброй воле. Я знаю.

— У меня много времени в запасе, — сказал Монтейлер.

— И я помогу тебе! — проревел Геракл. — Клянусь Зевсом! Я миролюбивый человек, все это знают, но никто еще не видел, чтобы Геракл уклонялся от борьбы. Ты мне нравишься, человече. Мы им покажем! Мы изрубим их на куски! Я знаю эту страну, и, если я рядом с тобой, ты победишь.

Он с самодовольной улыбкой посмотрел на Монтейлера сверху вниз.

— А сейчас я предложу тебе вот что: пошли-ка отряд своих солдат занять небольшую деревеньку неподалеку. Тут не предвидится никаких трудностей, ты с этим справишься. Жители этой деревни сторонники Алисы, а зачем тебе под боком такие люди? При случае они могут доставить неприятности. Когда дело будет сделано, я предложу тебе прекрасный план, великолепный план, который мог придумать только Геракл…

Кэт сидела в кафетерии флагманского корабля и смотрела на экран, смонтированный под потолком. Перед ней на столике стояла нетронутая чашка искусственного кофе. Изображения в светящемся прямоугольнике показывали, как быстро расширялось поле сражения. Лишь ничтожная часть сил, находящихся под командованием Монтейлера, состояла из его собственных солдат. Остальные были наемники и люди, примкнувшие к нему по разным причинам. Подкрепления подходили со всех сторон. Скоро должны были прибыть новые войска от Межпланетной федерации — туда было послано сообщение об организованном сопротивлении, с которым федерация столкнулась впервые со дня своего основания. А с такими силами главнокомандующий Монтейлер мог сражаться бесконечно долго, если понадобится — вечно.

Кэт не сводила глаз с экрана, где разворачивались все новые эпизоды боев.

"Да, — подумала она, — он будет сражаться бесконечно долго".

Монтейлер распорядился поставить на командном пункте походную кровать. Теперь он почти не выходил отсюда, весь во власти разыгрываемой шахматной партии. Он передвигал пешки и ладьи, переставлял слонов и коней на все увеличивающейся доске, искал слабые пункты и открытые вертикали, планировал комбинации и угадывал ответный ход противника. Это было единоборство мыслей, столкновение одного мозга с другим в сфере, которая лишь отдаленно была связана с шахматными фигурами. Военная игра приводила его в восхищение, мобилизовала все ресурсы организма, будила в нем азарт.

Впервые в жизни Монтейлер испытывал подлинное счастье.

Прибыли подкрепления от Межпланетной федерации. Два десятка крейсеров с ревом свалились из космоса, имея на борту солдат, орудия, бронированных черепах, снаряжение. Волна за волной раскалывали они ясное голубое небо, сеяли смерть, лизали огненными языками облака, проносились на бреющем полете над спящими равнинами, морскими волнами, горными вершинами. Разрушения, причиненные космическими кораблями, были весьма внушительными, сопротивление, оказанное им, не менее эффективным. Дворцы и замки превращались в огневые позиции; древние башни с грохотом взлетали к небу, становясь стреловидными ракетами из блестящего металла; разверзлись недра, и на поверхность вышли существа, способные передвигаться в пространстве на лучах лунного света. Крейсеры косили войска противника, превращали землю в огненный кипящий ад. Потом они возвращались на свои боевые базы, и бесконечная позиционная война продолжалась.

А за линией фронта, за пределами зоны боевых действий местность залечивала полученные раны. Возрождались замки, появлялись новые селения, росли города, взбухая и расползаясь, словно живые организмы. Все новое, все целехонькое, словно здесь никогда и не проносились всепожирающие огненные смерчи и ураганы. Превосходные декорации для новых блистательных побед.

Монтейлер наблюдал за военной игрой с помощью экранов на командном пункте. Это все еще была ограниченная война, война, которая велась вокруг неприступных сияющих башен. Он то добивался преимущества на одном из участков фронта, то терпел неудачи на другом.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы. Иногда Монтейлер задумывался над общим итогом боевых операций: достиг ли он хоть каких-то успехов, сможет ли он когда-нибудь выиграть эту партию? Или он идет навстречу собственному поражению? Он снова и снова анализировал позицию…

Алиса стояла на вершине небольшого холма, высившегося за основной базой. У ее ног лежал разноцветный мяч. Девочка смотрела на цепь далеких холмов. Театр военных действий был всего лишь небольшим пятнышком на фоне необъятной панорамы. Где-то в огненной вспышке и тучах дыма взлетела к небу металлическая сигара, выпущенная из замаскированной пусковой шахты. Но тут же сработала система противоракетной защиты Монтейлера, и снаряд был уничтожен еще до того, как начал свой путь из заоблачных высот к цели. Алиса стояла неподвижно и смотрела на возникший огненный шар. Очертания ее фигурки начали таять, она превратилась в другую женщину, в Джульетту из Вероны, волосы ее развевались на ветру, в руках она сжимала острый кинжал. Она стала Деметрой, Реей, Нумбакуллой, Астартой. Огромной пугающей тенью возвышалась она над землей, пока новая метаморфоза не превратила ее в прекрасное бледное существо, в стройную миниатюрную женщину с большими темными глазами — Беатриче Портинари, увиденную глазами влюбленного поэта. А через мгновение на вершине вновь стояла Алиса. Она по-детски надула губки, золотистые кудри рассыпались по ее плечам. Вдали за нею на землю опустилась громадная стая летающих существ, предводительствуемая белым Пегасом. Алиса не обернулась. Она сложила руки за спиной и потянулась до хруста в суставах. Она встала на цыпочки, потом коснулась пышной травы пятками и снова потянулась кверху. Небосвод над нею был ясным к чистым. Она смотрела на темнеющее небо, где человек творил себе новых идолов.

Девушка окликнула меня, когда я спускался по лестнице из Службы Вероятностей. Мне в ту пору было лет двадцать, и я только что вернулся Сверху, где провел почти два месяца субъективного времени, запертый в стальной камере вместе с двумя инженерами, которые опротивели мне хуже горькой редьки. Подумать только, два месяца не видеть девушек! А эта была миленькая. Не сказать, чтобы красавица, но сейчас любое существо без бороды вызывало во мне положительные эмоции. Я остановился и посмотрел на нее. Судя по морщинкам вокруг глаз и рта, лет на десять старше меня, длинные волнистые волосы, старомодное платье чуть ли не на три размера больше, чем следовало. Если она хотела привлечь мое внимание, то ей это удалось. Впрочем, лезть из кожи вон ей не пришлось: как я уже сказал, сейчас любое существо женского пола привлекло бы мое внимание без малейшего труда. — Неужели это значок Службы? — спросила она.