Хол Клемент - Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов

— Так, значит, он?..

— Да. Затянутый топким болотом, там, в глубине вод, под толстым слоем ила покоится в своем корабле Пришелец со звезд.

Мостовую припорошило мокрым снежком, и машину слегка занесло в сторону.

— Пожалуйста, сбавь скорость, — сказала женщина, а младенец беспокойно заворочался.

Мужчина бросил взгляд на светящийся циферблат часов.

— Надо спешить, — сказал он.

— Нас подождут, — возразила женщина. — Ш-ш, — мягко успокоила она младенца.

Мужчина чуть подался вперед, пристально вглядываясь во тьму. Снег налипал на ветровое стекло, и проворные дворники оттесняли его в стороны.

— Они подумают, что с нами что-нибудь случилось, и отправятся дальше, — сказал он.

— Не отправятся, — возразила она, нежно покачивая младенца.

Мокрая дорога, круто изгибаясь, шла вверх, и мужчина сбавил скорость.

— Что там на указателе расстояния? — спросил он.

— Десять тысяч сто… сто девять, — при тусклом свете женщина не сразу разобрала цифры на шкале.

— Значит, осталось миль десять, надо глядеть в оба, как бы не пропустить поворот.

— У нас еще почти полчаса, так что, пожалуйста, сбавь скорость, — попросила она.

Он неохотно ослабил нажим на ножную педаль. Младенец громко заплакал.

— Физически она чувствует себя совсем неплохо, — сказала женщина. — Ей это дается легче, чем нам.

— А вот перевоплотить ее будет непросто, — сказал он. — Другой она ведь не была.

Они замолчали, слышен был только шорох машин. Потом женщина спросила:

— Тебе это доставило удовольствие?

— Да, было занятно. Очень милый мирок. От здешней зелени прямо глаз не оторвать.

— Был один дивный закат.

— На той планете, что возле Элсини, закаты куда красивее. Помнишь, тот, когда облака…

— Сбавь скорость, милый, очень тебя прошу! Мне просто не по себе от такой гонки.

Раздосадованный, он снова взглянул на часы.

— Времени сколько угодно, — сказала она.

— Нам предстоит проехать еще солидное расстояние. Почти целая миля до того уродливого белого дома, помнишь? И еще довольно далеко за ним, нельзя же было поставить корабль на виду.

Женщина ласково поглаживала младенца.

— На свой лад милая планета… Ты заметил, в этом воплощении девочка явно растет? Я думаю, она прибавила несколько фунтов. Ты только посмотри, какие у, нее пухлые ручки!

— В конце концов, другой она ведь не была.

— Милый, для такой дороги машина ужасно неудобна. Может быть…

— Мы уже почти у поворота.

— Осторожней! Осторожней! — в ужасе закричала она.

Впереди вырос грузовик. Он стоял поперек дороги. Машина неслась вверх по крутому косогору прямо на него. Фары на мгновенье выхватили из тьмы силуэт водителя — лежа на спине на мокром бетоне, он возился с одним из задних колес.

Мужчина с силой нажал на тормоз. Женщина ахнула, машина судорожно качнулась, соскочила на обочину, пронеслась мимо застрявшего грузовика и помчалась дальше вверх по косогору. Мужчина отчаянно вертел баранку руля, силясь вновь вывести машину на бетон. Передние колеса застряли в колее. Мужчина чертыхнулся, бешено рванул руль влево; руль выскользнул у него из рук, и машина оказалась наконец на свободе.

Нескончаемо долгое мгновенье она качалась, нелепо накренясь, и рухнула на бок. Она катилась под откос, снова и снова перевертываясь в воздухе, пока не налетела на могучий кедр, росший ярдов на двадцать ниже. Ее смяло о ствол — и все замерло, только одно переднее колесо еще лениво крутилось вокруг своей оси.

Мужчину отбросило на женщину; тела их были неподвижны, и медленно, секунда за секундой, жизнь уходила из них — тела опали, истаяли, и скоро на их месте осталась лишь горстка сероватой пыли.

А на дороге шофер грузовика, побелев от ужаса, махал в сторону машины электрическим фонариком. Долгое время он не слышал ничего, кроме однообразного шума капель, падающих с дерева напротив.

Потом явственно послышался плач младенца.

После этого несчастного случая долгое-долгое время, целую вечность Бетти-Энн (хотя в ту пору ее еще так не звали) различала лишь загадочную смену рук и лиц, света и теней. Вначале — полжизни, даже больше, чем полжизни, — она постоянно ощущала сильную, неизвестно откуда исходившую боль. Всякий раз, стоило няне чуть коснуться ее левого бока, она начинала плакать, но не понимала еще, что мучительная боль эта связана с действиями няни, и даже не отдавала себе отчета, что, заслышав ее шаги, испытывает страх.

Руки, которые к ней прикасались, вначале казались ей такими же далекими, как стены, и видела она их так же смутно. Все существовало где-то само по себе, не связанное одно с другим и всего меньше с нею.

Впервые начал проясняться какой-то порядок вещей, когда она поняла, что едва что-то притронется к ее губам — и тотчас проходит внезапная жгучая боль, возникшая вовсе не в губах. Потом она обнаружила, что стенка колыбели мешает движению ее кулачка. А после этого, когда представление о пространстве мало-помалу укоренилось, она остро ощутила все убыстряющийся ритм в смене света и тьмы.

Еще позднее она начала понимать, откуда исходит сильная боль, но к тому времени боль стала уже не так мучительна. Она таилась в левой половине ее тела, главным образом в плече. Однажды девочка впервые заметила, что кулак левой руки крепко сжат. Она попыталась пошевелить пальцами, но они не слушались. Она заплакала и так в слезах уснула.

Когда ее перевезли из больницы в Дом сирот, время потекло быстрее, но месяцы все казались длинными — ведь каждый составлял еще такую большую часть ее жизни. Наконец настал день, когда в привычный распорядок дня, состоящий из еды, гимнастики и сна, вторгся незнакомый запах, новые негромкие голоса, какое-то неясное, но доброе бормотанье и мягкие ласковые руки. Всего милей руки.

— Какая славная девчушка! — сказала женщина.

Мужчина согласился, а няня сказала:

— Ей повредило руку во время аварии. Бедная девочка уже никогда не сможет ею пользоваться.

Мужчина и женщина что-то сочувственно прожурчали.

Хотя Бетти-Энн не могла этого знать, но позднее мужчина и женщина беседовали с седовласой директрисой Дома сирот, а потом ушли, чтобы обдумать все, что связано с усыновлением ребенка, у которого, в сущности, только одна рука.

Машина, в которой нашли Бетти-Энн, ржавела на свалке металлического лома. Пыль на сиденье сгинула, как прошлогодний снег. Расследование несчастного случая давно прекратили. Человечество уже видело и еще увидит немало такого, что куда удивительней разбитой машины и брошенного на произвол судьбы младенца.

Бетти-Энн запомнила те нежные руки и ждала их возвращения.

Но вот руки наконец вернулись, и она (в ту пору ее уже звали Бетти-Энн) радостно загулькала и, когда ее подняли, стала даже брыкаться от восторга,