Павел Молитвин - Наследники империи

Усмирив бьющую через край энергию, Тайгар позволил себе мысленно вернуться в далекое прошлое, справедливо полагая, что пожинает ныне плоды того, что сам же совершил в прежние годы. Или не совершил — в зависимости от того, как на это посмотреть. Ведь он был в числе трех мудрецов, прочитавших «Книгу Изменений» и отправившихся в сокровищницу Маронды, но не сумевших отворить ее и насладиться упрятанными в ней знаниями. Поход их закончился неудачей, тексты «Книги» оказались не понятыми до конца, и пути неверно прочитавших ее разошлись. Менгер избрал судьбу странника, надеясь отыскать записи древних, проясняющие смысл «Книги Изменений». Ирвил сделался настоятелем храма Вечного Света в Манагаре и посвятил свою жизнь расшифровке старинных рукописей, хранящихся в библиотеке святилища. Тайгар же, считавший, что время одиночек миновало, задался целью направить всю мощь Черного Магистрата на изучение текстов «Книги» и проникновение в сокровищницу Маронды.

Упорство и способности его были столь велики, что он прошел посвящение в Магистры, сделался Гроссмейстером и был избран Верховным Магом. Однако к тому времени уверенность его в том, что сокрытые древними знания способны осчастливить мир, сильно пошатнулась, и, когда лучшие умы Магистрата сумели восполнить смысловые лакуны «Книги Изменений», он отказался от мысли проникнуть в сокровищницу Маронды. Значительно целесообразнее представлялось ему заняться раскопками старинных святилищ и городов, ибо собираемые по крупицам знания древних можно было использовать для нужд Магистрата, не рискуя в корне изменить существующий порядок вещей. Ручейки, бегущие по оросительным каналам, — великое благо, но что станет с тщательно возделываемыми полями, если на них хлынут обильные воды, сдерживаемые возведенной некогда плотиной?

Не все маги были согласны с Тайгаром, и нашлись упрямцы, осмелившиеся, нарушив его запрет на проникновение в сокровищницу, снарядить три судна, доставившие их на Танарин, и теперь Гроссмейстер начинал склоняться к мысли, что напрасно скрывал верно расшифрованные тексты «Книги». Нет занятия глупее, чем предаваться запоздалым сожалениям, и все же досадно. Досадно, что он не возглавил тот давешний поход и не предположил, что неудача, постигшая магов-отступников, подскажет кое-кому способы нового прочтения «Книги». А ведь зная Рашалайна, мог бы догадаться, что уж он-то наверняка сделает правильные выводы из сведений, добытых не сумевшими проникнуть в сокровищницу неудачниками…

Таким образом, чувство вины можно было считать второй причиной того, что Тайгар решил сам отправиться на Танарин, несмотря на то что ради этого ему придется перебраться в новое тело и расстаться с должностью Верховного Мага. Третья же из причин, не подлежащих оглашению, хотя, быть может, и не менее важных, чем дюжина иных, которые он уже приводил в беседе с Варта-ром и другими Магистрами, не пожелавшими отпускать его в опасное путешествие, заключалась в том, что, судя по сообщениям Хималя, Батигар отправилась с Мгалом в Земли Истинно Верующих и, очень может статься, будет сопровождать северянина до самой сокровищницы Маронды. Это было бы большой удачей, ибо заклинание Подчинения обяжет человека, связанного с Гроссмейстером узами родства, беспрекословно выполнять любые его приказы, и задача Тайгара в этом случае упростится во много раз. Именно для того, чтобы удостовериться, что Батигар жива и находится в империи Махаили вместе с Лагаширом и Мгалом, он и собирался нынче произнести заклинание Родственной Крови, и энергия, переполнявшая его, подсказывала время для установления контакта с дочерью настало.

Поднявшись с кресла, Верховный Маг простер перед собой руки. Громко произнес магическую формулу, повелевающую донорам прекратить перекачку энергии, и начал выстраивать вокруг себя Внепространственный Кокон Безвременья, подобный тому, который ему придется создать для перехода в новое тело. Установление ментального контакта с находящимся в неизмеримой дали человеком чем-то напоминало переход в новую телесную оболочку и должно было послужить своеобразной репетицией перед отправлнием Гроссмейстера на борт «Убервеля».

Шепча заклятия и делая замысловатые пассы, Тайгар воздвиг вокруг себя энергетическую оболочку, напоминающую изнутри радужное яйцо, а снаружи подобную сгустку непроглядного мрака. Дальше Кокон Безвременья должен был расти за счет источаемой Гроссмейстером энергии, словно жемчужина, слой за слоем, с той лишь разницей, что стенки его будут утолщаться от периферии к центру, а не наоборот. Сжимая пространство внутри Кокона, оболочки его должны вытеснить душу Тайгара в астрал, откуда, повинуясь призыву заклинания Родственной Крови, она отправится на поиски Батигар.

Заключенный в сияющее яйцо, Верховный Маг ощутил удушье, головокружение и всепобеждающую слабость. Давно уже Тайгар не прибегал к сложным магическим преобразованиям и на мгновение преисполнился необоримого ужаса — что если изношенное тело не выдержит перегрузки и он, утратив оболочку, превратится в Блуждающую Душу? Но вот объявшая его темнота и тишина погасили вспышку страха, и, ощутив близость вечного покоя, душа Тайгара устремилась к мерцавшей в бесконечной дали точке света.

Гроссмейстер и прежде пытался описать чувства, испытанные им во время астрального путешествия, но не мог подыскать подходящих слов, и лишь образ стрелы, выпущенной со дна глубочайшего колодца в звездное небо, хоть как-то отражал его ощущения. Впрочем, образ стрелы соответствовал только началу пути, а потом Тайгар попал в круговерть из тысячи сияющих клубков, которые, паря в непроглядном мраке, вращались с неописуемой скоростью, перематывая с одних на другие тончайшие светящиеся нити. Были ли это нити жизней и судеб или энергетические линии Вселенной, олицетворявшие силы, связывающие планеты, звезды и целые скопления их в единый многомерный механизм Мироздания?

Этого Тайгар не знал и обычно, возвращаясь из потусторонних странствий, старался не вспоминать бешеное верчение светящихся клубков в безначальном и бесконечном мраке, поскольку вид их вызывал у него тяжкую депрессию и приступы тошноты. Ощущения, испытываемые им в астрале, были решительно ни на что не похожи, и придуманное кем-то из Магистров сравнение со щепкой, брошенной в штормовое море, на взгляд Гроссмейстера, не давало ни малейшего представления о происходящем. Скорее он сравнил бы свои чувства с теми, которые могла испытывать проглоченная глегом букашка, странствуя по его необъятному чреву. Хотя и это, разумеется, было сущей ерундой, ибо пространство астрала обладало какими-то дивными свойствами: сверкающие клубки пронизывали друг друга, проходили сквозь призрачные плоскости и невидимые, но ясно ощутимые барьеры, да и сам мрак не был бесплотным — он дышал, пульсировал и казался живым. Возникало ли это чувство от дующих в различных направлениях ветров, скрывала ли тьма некие эфирные течения, имевшие свои стремнины, водовороты и омуты, или это душа Тайгара двигалась неравномерно, перескакивая с уровня на уровень, проваливаясь и взмывая в мире, лишенном понятия верха и низа?..