Жерар Клейн - Звездный гамбит (сборник)

— Начинайте выжимку, — нетерпеливо воскликнул Алган.

Он извлек из рюкзака шахматную доску и положил ее на низенький столик. Пододвинул к столику кресло, уселся в него и положил руки на доску, каждый палец на отдельную клетку. Затем убрал руки и всмотрелся в гравюры. Ему показалось — наверно, то была иллюзия, — что они слегка дрожали. Он заставил себя переключиться на посторонние мысли. Он не знал, что еще с ним произойдет. Но это уже не имело особого значения. Он не видел иного выхода. Если это был выход. Он смотрел, как тяжелый поршень давит на корень, и вспоминал Дарк и торговца с Эльсинора.

С начала его путешествия прошло не так уж много дней, но он путешествовал со скоростью света, и за это время на Даркии миновало немало лет.

Живы ли его друзья?

Он посмотрел на неполный стакан, который комендант поставил перед ним, и отодвинул его.

— Добавьте еще один корень. Удвойте дозу.

Комендант подозрительно глянул на шахматную доску.

— А это что такое?

— Я объясню вам позже, — устало ответил Алган.

Еще один корень лег под поршень.

Алган не знал, сколько может понадобиться зотла. Он проводил опыт. Он расценивал шансы на успех как один к девяти.

Алган осушил стакан до последней капли и положил руки на доску. Наугад.

Ничего не произошло.

Он увидел, что комендант с удивлением смотрит на него. Глаза коменданта буквально вылезали из орбит. Его губы шевелились, пытаясь что-то произнести.

Предметы задрожали, краски смешались в одну.

— До свидания, — едва успел выдохнуть Алган.

И исчез.

Вместе с шахматной доской.

Во все стороны тянулось зыбкое и бесформенное серое пространство, которое пронизывали кривые, дрожащие линии. Постепенно они выровнялись и застыли на месте, приобретя четкость и прямизну. Между ними образовались зоны потемнее и посветлее — перед его глазами возникла шахматная доска.

Алган безуспешно пытался стряхнуть оцепенение. Под ногами зияла бездна. В первые мгновенья ему показалось, что он падает в пустоту, затем головокружение прошло — он стоял на бескрайней шахматной доске, и контуры ее с каждым мгновением становились все четче и четче.

Алган, пешка на игровом поле, прыгал из клетки в клетку какими-то замысловатыми ходами. Череп раскалывался от боли, и он никак не мог взять в толк, зачем это делает, но в глубине сознания таилось убеждение в том, что так и надо. Некогда он знал, почему следует совершать эти прыжки, но забыл и не мог вспомнить — головная боль мешала сосредоточиться.

Мозг напряженно работал, инстинктивно рассчитывая что-то, хотя Алган не понимал, как это ему удается. Он пользовался результатами расчетов, но по-прежнему не знал, зачем прыгает по этой шахматной доске.

По-видимому, между его расчетами, головной болью и передвижениями по шестидесяти четырем клеткам существовала определенная связь. Алган удивлялся — всего шестьдесят четыре поля, а доска выглядит бесконечной. Он заблудился в ватном тумане, лишился памяти, его окружал непонятный мир.

— Как твое имя? — громко спросил он.

Но ответа не последовало.

Разум Алгана был поглощен единственным — решением того, на какую клетку перескочить при следующем ходе. Он собрал последние силы. И вдруг мысли прояснились, пробудились спящие области мозга. Его охватило пьянящее чувство победы, хотя он не знал, в чем она выражалась.

В мозгу Алгана созрело некое решение — он возобновил свои прыжки по шахматной доске.

— Как твое имя? — переспросил он.

А что такое имя? Алган понимал, кто-то ставит ему задачи и требует от него правильных ходов, словно заставляя сражаться в шахматы с невидимым противником.

Все определял правильно выбранный ход.

Шестьдесят четыре поля — это так мало, а количество ходов неисчислимо: можно обойти или преодолеть любые препятствия. Но каждый ход требовал невероятно сложных расчетов.

«Мозгу, словно вычислительной машине, — вслух рассуждал он, — приходится решать задачи, поставленные…

Кем?

Никем.

Мною, Жергом Алганом».

Он решил задачу и вспомнил свое имя. Жерг Алган. Тридцать два года. Бунтарь, бросивший вызов Бетельгейзе. В бегах. Только что с помощью шахматной доски покинул Гланию. Выполняет ответственную миссию.

Голова раскалывалась от боли.

«Я брежу», — подумал он.

Пелена серого тумана разорвалась. Он завис в центре черной Вселенной, утыканной блестками звезд, — в пространстве.

Алгану удалось решить загадку шахматной доски. Он пересек космическую пустоту и покинул Гланию. Он извлек корень из уравнения «человек + шахматная доска + зотл». И не сошел с ума. Он снова вступил в контакт с реальностью. Почему он был уверен в истинности своего прозрения? Он плыл в черном пространстве с редкими звездами. Его вдруг охватил ужас бесконечного падения. Но рефлексы, выработанные во время тренировок на Даркии, помогли взять себя в руки.

Он никуда не падал. Когда его глаза привыкли к темноте, он осознал, что сидит в громадном черном кресле из твердого холодного материала перед столом, вырубленным из того же вещества. Столешница представляла собой шахматную доску. Его пальцы лежали на клетках доски. Недвижный воздух был прохладен и живителен. Алган поднял голову и увидел на черном небосводе точечки звезд — их было немного, и они излучали тусклый красноватый свет. Многие из них давно погасли. Казалось, до этих умирающих костров рукой подать. А за ними, в пространстве, на чудовищном расстоянии, сверкали целые облака звезд, сливавшихся в один сияющий мир.

Небо над головой было таким черным, ни малейшей дымки, и он понял — планета лишена атмосферы.

«Меня окружает силовое поле, — решил он. — Оно удерживает в этом океане пустоты ничтожный пузырек воздуха, позволяющий мне выжить. Не исключено, что моего визита ждут с незапамятных времен и гигантская космическая цитадель построена в предвидении моего появления».

Немыслимо было представить, что некая древняя раса, скорее всего негуманоидная, могла разбросать по Галактике огромные станции с единственной целью — облегчить роду человеческому освоение пространства. А может, то была раса людей, чьи древние машины продолжали функционировать после ее гибели?

Он выбрался из кресла и обошел громадный круглый зал. Исходивший откуда-то неяркий свет не мешал видеть звезды.

На гладких черных стенах зала не было никаких украшений. Только прямо напротив стола, за которым он только что сидел, Алган обнаружил все то же изображение шахматной доски с топкими рисунками на каждой клетке.

Рисунки были знакомы Алгану. Только располагались в ином порядке. Он пересек зал, взял свою доску, сравнил ее с изображением на стене и… не обнаружил ни малейшей разницы.