Сергей Щеглов - Идентификация Спрута

– Теперь я вижу, что ты действительно говоришь на пустотном, – сказал спонк. – Ты понял, какой простой была твоя настоящая просьба?

– Еще нет, – признался Калашников. – Кстати сказать, я все еще не прочь узнать, что же такое ты предложил Фтальху в обмен на проникающее гражданство!

– Объяснение здесь, – перед Калашниковым повисла маленькая черная капелька. – Сейчас у нас есть более важная тема. Ты понимаешь, насколько сложной является моя просьба?

– Очень хорошо понимаю, – усмехнулся Калашников. – Говоря по-русски, ты просишь всего-навсего разобраться, что там у них прогнило, в Федерации, раз такие безобразия стали возможными.

– Вот именно, – подтвердил спонк. – Ты помнишь, что должен сделать это всего за один сез?

– Помню, – кивнул Калашников. – Хорошо, что ты растолковал мне все прямо сейчас. При моей привычке делать все в последний момент…

– Постарайся избавиться от этой привычки, шестьсот двадцать третий, – сказал спонк. – Я попросил о помощи, ты согласился. Ты сможешь остаться повелителем пустоты только в том случае, если выполнишь просьбу полностью и в срок. В противном случае ты потеряешь лицо, и никто больше не обратится к тебе за помощью. У тебя очень мало времени, шестьсот двадцать третий.

Ты перестанешь быть одним из нас, перевел Калашников, и будешь уничтожен. Какая прекрасная формулировка для последнего слова – «никто больше не обратится к тебе за помощью»!

– Я безмерно благодарен, что ты дал мне так много времени, – язвительно ответил Калашников. – Я мог бы согласиться сделать все и за полчаса!

– Я не хочу терять тебя, шестьсот двадцать третий, – ответил спонк. – Я дал тебе ровно столько времени, чтобы у тебя был хотя бы один шанс.

– Ну что ж, – усмехнулся Калашников. – Если я опять сделаю что-то не так, дашь знать?

– Вызывай меня каждый раз, когда захочешь поговорить по-пустотному, – ответил спонк. – Поверь, тебе это вскоре понадобится.

Проводив растаявший в воздухе знак вопроса, которым Сеть обозначала остававшегося неизвестным собеседника, Калашников ожесточенно почесал в затылке и рубанул воздух рукой:

– К черту! Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра… Алло, Паша!

– Угум-м, – отозвался невидимый Макаров. – На проводе!

– Ты сейчас как, не слишком занят? – напрямик спросил Калашников.

– Ужинаю, – ответил Макаров.

– А потом?

– А чего надо-то? – заинтересовался Макаров. – Опять Федерация козни строит?

– Надо слетать к центру Галактики, – сказал Калашников, – и посмотреть, что там происходит.

– Это в саму Дыру, – деловито уточнил Макаров, – или только в ее окрестности?

– А ты что же, – удивился Калашников, – и внутрь дыры можешь?

– Слетаем – увидим, – философски заметил Макаров. – Я тут, грешным делом, до сих пор испытателем подрабатываю…

– Нет уж, спасибо, – фыркнул Калашников. – Никаких испытаний. Обычный… патрульный полет.

– Чего?! – удивился Макаров.

– Патрульный полет, – повторил Калашников. – Забыл, как в восьмидесятых фантастику сочиняли? У нас половина рассказов с того начиналась, что звездолет «Светлый Путь» совершает обычный патрульный полет…

Макаров рассмеялся и наконец нарисовался в воздухе. Одет он был в белую рубаху навыпуск, просторные серые брюки, а в руке держал деревянную вилку с наколотым на нее огромным пельменем.

– Ты у Лапина, что ли? – догадался Калашников.

– Ну да, – кивнул Макаров. – Я у него часто ужинаю. Кстати, а ты чего не заходишь?

– Да как-то все некогда, – пожал плечами Калашников. – Словом, давай после ужина слетаем к Дыре по-быстрому? Мне там только на одну планетку посмотреть, телеметрию поснимать, и домой.

– Ну-ну, – скептически заметил Макаров. – Патрульный полет, говоришь? По-быстрому?

– Оставь свои шуточки, – махнул рукой Калашников. – Именно что по-быстрому. Никаких уничтоженных флотов, никаких взрывов и пожаров. В конце концов, я сегодня еще и поспать собираюсь!

– Ну ладно, – согласился Макаров. – Сейчас я, пельмени доем, водочку допью и подъеду. А ты пока каких-нибудь бомбозондов припаси, чтобы телеметрию снимать.

– Договорились, – кивнул Калашников. – Жду.

Запасаться бомбозондами он, конечно же, не стал, а вместо этого вызвал из Сети очередного искинта. Планетолог повис в воздухе в виде туманного шарика, раскрылся, как разрезанный арбуз, и продемонстрировал строение ядра типичной планеты.

– Доходчиво, – одобрил Калашников. – А в атмосферных эффектах разбираешься?

Искинт молча зарастил дыру и принялся гонять по поверхности шарика разноцветные облака.

– Что такое желтое небо, знаешь? – спросил Калашников. Не столько чтобы узнать что-то новое, сколько от нечего делать – Макаров мог доедать пельмени еще добрых полчаса.

– Желтое для какой расы? – уточнил искинт.

– Э, – замялся Калашников. Никакого специального названия для расы обитателей Гамарга он не помнил. – Ну, для этих, четвероруких с Гамарга!

– Вы имеете в виду расу хамауков, – понял искинт. – Прошу прощения, но в моем распоряжении нет модели, позволяющей объяснить свечение атмосферы Гамарга в данном спектральном диапазоне.

Чудес не бывает, подумал Калашников. Как вчера не было, так и сегодня нет. Вот тебе и двадцать третий век…

– Я на орбите, – раздался из пустоты голос Макарова. – Тебя уже можно забирать?

– Полетишь со мной, – кивнул Калашников искинту. – Да, забирай!

В рубке «Рифея» царил мягкий полумрак. Макаров, уже успевший переодеться в свой любимый черный комбинезон, темной фигурой маячил у обзорного экрана. Тонкие пучки света падали с потолка на правые подлокотники двух кресел, фосфоресцирующий круг подсвечивал тушу спящего на своем рабочем месте Ями Хилла – а больше ничто не нарушало первозданную черноту космического пространства.

– У тебя прямо хоть кино снимай, – заметил Калашников, подходя к ближайшему креслу. – Как водочка?

– Как всегда, – причмокнул Макаров. – До утра бы пил, да завтра на работу. Ну что, полетели?

– Постой, постой! – замахал руками Калашников. – Там же запретная зона, охрана и все такое. Засекут твой «Рифей», на штрафах разоришься – ты же вроде как официальный пират?

– Верно, – согласился Макаров. – Значит, замаскируемся. Под кого вот только…

– Под корабль пришельцев, – посоветовал Калашников. – Из туманности Андромеды. Можно, я сяду?

– Можно, – кивнул Макаров. – Тогда на ручном полетим, чтобы по дороге массы набрать. Тот корабль раз в десять побольше «Рифея» будет…

– Который – тот? – удивился Калашников.

– Который у Ефремова, – ответил Макаров. – Уж извини, я других андромедянских кораблей не знаю.