Сергей Щеглов - Тень спрута

И тут же, сраженный собственным остроумием, согнулся пополам в приступе дикого хохота.

Гуманоиды в скафандрах были настроены куда серьезнее. Они молча заломили Калашникову руки и затолкали его на заднее сиденье машины. Забулькал антигравитационный двигатель, чмокнули, герметизируясь, двери, и Калашников наконец понял, что происходит.

— Это похищение?! – с восторгом спросил он у ближайшего гуманоида.

В ответ тот схватил Калашникова за подбородок и со всего маху ударил по губам. Из глаз у Калашникова посыпались искры, а затем он почувствовал во рту вкус ржавого железа.

Не смешно, подумал Калашников, насупился и попытался выглянуть в окно. Автомобиль — а точнее сказать, антиграв, — летел уже на порядочной высоте, держа курс на Безлюдную Пустыню. Большего Калашников разглядеть не успел — сидевший рядом гуманоид снова ударил его по лицу, и кровь залила Калашникову глаза.

Ох, совсем не смешно, подумал Калашников. Больно не было, но безудержное веселье, охватившее его сразу после укуса, постепенно переходило в легкое беспокойство. Калашников опустил голову, закрыл лицо руками и глухо застонал, весьма убедительно изображая полное отчаяние.

«Допрыгался? — раздался у него в голове язвительный голос даймона. — Говорили тебе, найми охрану!»

«Толку-то, — мысленно ответил Калашников, к которому уже возвращалась ясность мышления. — Ликвидировали бы эту охрану, как маленьких. Вон как у них все подготовлено — вплоть до сумчатой крысы!»

«Подготовлено, говоришь? — усмехнулся даймон. — Может быть, ты даже знаешь, кто тебя похитил?»

«Отморозки какие-то, — ответил Калашников. — Вроде этих, как их… масхинцев!»

«Ого, — с уважением протянул даймон. — Быстро же ты от наркотика оклемался!»

«На то и лирк в брюхе, — философски заметил Калашников. — Однако что же мне теперь делать?! Помирать, что ли?!»

«А что ты еще можешь сделать? — хмыкнул даймон. — Разговаривать с тобой никто не будет, оружия у тебя нет, выход в Сеть заблокирован…»

«А Земля? — спохватился Калашников. — С Землей-то связь есть?!»

«Есть, есть, — успокоил его даймон. — Небось, все ГРУ сейчас над тобой хохочет. Образцово-показательное похищение, да и только!»

«Может быть, полицию вызвать? — предложил Калашников. — Через Землю?»

«Да ты что?! – всполошился даймон. — Это же секретный канал! Знаешь, сколько русичей в Галактике полегло, а тайну так и не выдало?! Предателем стать хочешь?!»

«Пардон, не подумал, — пошел на попятную Калашников. — Обидно просто, что эти уроды безнаказанными останутся…»

«Ну так дай им по морде, — предложил даймон. — Тебе все равно терять нечего!»

«Не пойдет, — покачал головой Калашников. — Им по морде получить — все равно что мне кетчупом облиться. Наказание должно быть адекватно!»

«Например? — поинтересовался даймон. — Какое наказание ты сочтешь адекватным?»

Калашников задумался. По морде — маловато будет, убить всех — вроде бы перебор. Шесть месяцев тюрьмы? А почему не пять? Тогда штраф? Так у меня и так денег куры не клюют…

«В роботов бы их переделать, — предложил Калашников. — Чтобы честным трудом на жизнь зарабатывали!»

«Какое ж это наказание? — удивился даймон. — У любого робота, между прочим, встроенный модуль счастья имеется. Робот, когда работает, непрерывный кайф ловит!»

«Ну и пусть ловит, — разрешил Калашников. — Лишь бы мне морду не бил!»

«Вон ты как повернул, — хмыкнул даймон. — Ну ладно, тогда я согласен!»

«Ну так давай, переделывай, — предложил Калашников. — А то я уже на Конгресс опаздываю!»

«Что значит — переделывай?! – возмутился даймон. — Я ж у тебя запасное сознание, а вовсе не боевой робот! Если ты, как дурак, без охраны ходишь, я-то что могу сделать?! Разве что добрый совет дать, относительно момента смерти!»

«Ну так дай, — попросил Калашников. — Еще не пора?!»

«Не пора, — ответил даймон. — Надо будет, скажу!»

Голос в голове смолк, и Калашников вернулся к омерзительной реальности Бадарамхаз-Карамха. Антиграв сделал крутой разворот и пошел на снижение, ничуть не заботясь о вестибулярном аппарате Калашникова; у того мигом закружилась голова, и перед глазами поплыли черные круги. Вот будет некстати, подумал он, если я вырублюсь. Кто помирать-то будет?!

Однако у Калашникова хватило сил дотерпеть до земли. Антиграв ткнулся в песок на задворках приземистого здания, сложенного из желтого песчаника. Не успел Калашников опомниться, как его подхватили под руки и буквально выбросили из машины; потом поставили на ноги, защелкнули на запястьях наручники и повели внутрь здания через широкий темный проход.

Внутри пол сразу же пошел под уклон, и Калашников понял, что остаток здешней жизни ему придется провести в подземелье. Через минуту впереди показался свет, ударил в глаза, Калашников прищурился, его грубо толкнули вперед, развернули и с размаху усадили на жесткое деревянное кресло. На лодыжках Калашникова защелкнулись металлические зажимы, вокруг горла закрутилась толстая медная проволока, и только тогда яркий, заставлявший жмуриться свет наконец потускнел, позволив Калашникову рассмотреть своих похитителей. Взглянув на их широкие обезьяньи морды, взъерошенные черные бороды, ниспадавшие на сине-фиолетовые камуфляжные костюмы, Калашников плотно сжал зубы и глухо застонал.

Масхинцы, самые обыкновенные масхинцы! Наверняка те самые, что спрашивали у Лапина насчет Звездного Пророка! Вполне в их стиле — похитить человека, набить морду, а только потом начинать переговоры. Господи, подумал Калашников, какой же я идиот! Еще на Земле мог бы догадаться, что не просто так Хусин Салик мной интересуется! И вообще, в этой Галактике без охраны шляться — все равно что два пальца в розетку засовывать!

В поле света появился еще один масхинец, державший в руках скомканный серебристо-белый скафандр. Стоявшая перед Калашниковым громадная обезьяна обернулась к вновь пришедшему и прорычала:

— Грры-жры-хрумм?!

— Как все прошло? — услышал Калашников лишенный интонаций компьютерный перевод. Лирк, по случаю потери Сети подменивший стандартного переводчика, обеспечивал лишь самую поверхностную передачу смысла.

— Чисто, — рявкнул боевик-масхинец. — Слишком чисто!

— Что такое? — взревела главная обезьяна. — Говори!

— Он был без охраны, — пояснил боевик. — Что-то не то!

Главарь ударил себя кулаком в грудь и довольно заухал:

— Он дурак! Он родился четверть кольца назад!

Боевик глухо зарычал, но не стал возражать.

Главарь махнул рукой в другую сторону. В глаза Калашникову снова ударил свет — на этот раз от трех больших белых квадратов. Позвольте, подумал Калашников, да это же осветители! Меня что, будут снимать в кино?!