Гарри Килуэрт - Ангел

Дейв вспомнил.

— Пепельные волосы и большие очки.

— Белокурые. На самом деле у нее белокурые волосы.

— Какая разница. Любовь слепа, — сказал Дейв. — Значит, ты связался с поджигательницей? А не кажется ли тебе, что это чуточку неэтично?

Дэнни ощетинился.

— Нет, черт побери. Ее судили и дали испытательный срок. Полицейским, ответственным за надзор, был назначен Манович. Этот скот приставал к ней. Использовал свое служебное положение, чтобы запугать ее: говорил, что, если она не согласится, он найдет способ упечь ее за решетку. Она пришла в участок и рассказала об этом, и капитан предложил мне разобраться с Мановичем, что я и сделал с удовольствием.

— Она осталась под его надзором?

— Да, но, если он ее теперь хоть пальцем тронет, я привлеку его к ответственности за разврат. Он это знает и теперь стал как шелковый.

— И он все еще работает?

— Не придирайся ко мне, Дейв. Ты же знаешь, что таких людей нельзя арестовать без доказательств. Мы пробовали спрятать на ней микрофон, но он, должно быть, догадался. Не сработало. Кое-что мы получили, но улик недостаточно. Он знает, что мы за ним следим, и не будет приставать к ней снова.

— Кто же следующий? Может быть, теперь несовершеннолетняя?

— Я же тебе сказал. Я строго предупредил его.

— Ладно, я ему тоже мозги прочищу.

Дэнни вздохнул, понимая, что нехорошо было бы просить Дейва пока не вмешиваться. Пусть уж он лучше будет думать о чем-нибудь другом, только не о жене и ребенке.

— Ну а теперь — продолжил Дейв, — расскажи мне, что у тебя с этой мисс, как ее?

— Ванесса. Ее зовут Ванесса Вангелен, и, как это ни странно, я еще не спал с ней. Я пока хожу с ней туда-сюда, в театр, в ресторан, ты же знаешь, как это бывает.

— Ванесса? Вот как! Ванесса Вангелен. Для тебя, Дэнни, звучит даже слишком внушительно. Неудивительно, что ты с ней церемонишься.

Дэнни смутился.

— Побереги свой сарказм, Дейв. Я могу обойтись и без него. Дело не во мне, а в ней. По ее словам, я нравлюсь ей как друг, но надо надеяться, что это временно и все еще изменится. Она не такая уж красавица, немного получше меня, и не должна быть слишком разборчивой. Но она очень симпатичная, и я думаю, что у нас все устроится.

— Чем она занимается? Как деньги зарабатывает?

— Читает лекции по теологии.

Дейв присвистнул.

— И умна, и некрасива.

Они расстались поздно, и Дейв пообещал на следующий день выйти на работу. Он сказал себе, что пьет последнюю рюмку, прежде чем посмотрит автоответчик. Он не стал менять запись. Он так и не решился ее сменить. Иногда, когда он дежурил с Дэнни и был в подавленном настроении, он отлучался, говорил ему, что должен кому-то позвонить, набирал свой номер и слушал ее голос.

Однажды он услышал голос Дэнни.

— Дейв, я знаю, ты рассердишься, но запись нужно было сменить. Это могло бы плохо кончиться. Ударь меня, если захочешь.

Очевидно, Дэнни тоже слышал запись, догадался, почему Дейв ее не стирает, и взял инициативу в свои руки.

Дейв никогда не напоминал ему об этом.

Ванесса Вангелен сидела напротив Стэна Мановича. Поверхность разделявшего их широкого стола была испещрена пятнами от кофе и местами с отшелушившимся лаком, что делало ее похожей на географическую карту. Картина на стене над головой полицейского изображала осень в канадском лесу — один из тех безликих пейзажей, которые тысячами продают в дешевых магазинах. Картина угнетала Ванессу. Особенно угнетали ее багровые цвета осенних листьев.

Комната была пропитана прокисшим сигарным дымом, сочившимся, казалось, прямо из потрескавшейся кожи кресла Мановича. В пепельнице, стоявшей между Ванессой и полицейским, тлел окурок. Дым щипал ей глаза, жилет Мановича был обсыпан пеплом.

Ванесса придала своему узкому липу такое выражение, чтобы у мужчины, сидящего по другую сторону стола, не было сомнений по поводу того, что она о нем думает. Манович неодобрительно взирал своими бледно-голубыми глазами на это выражение, а в уголках его толстогубого рта выступила слюна.

— Значит, донесла на меня, да? — начал он.

— Я сообщила в полицию, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны осуществляющего надзор полицейского. Скажите спасибо, что я не позвонила вашей жене.

— За это я мог бы упечь тебя в тюрьму.

Ванесса бросила на него презрительный взгляд.

— Об этой угрозе мне тоже придется сообщить.

Он махнул рукой.

— Не выводи меня больше из себя, Ванесса. И запомни — мне плевать на то, что ты скажешь моей жене. И ей на это плевать. Такие у нас отношения. Но я точно знаю, что она не побежит в полицию, если парень вроде меня обратит на нее внимание. Она этому только обрадуется. Не стыдно, что настучала на меня? Я думаю, у нас не очень любят стукачей. Пойми, меня все это просто забавляет, не более того.

— Что вы от меня хотите? Чтобы я обезумела от страха, как все те, кого вы запугивали? Я не преступница. Психиатр…

— Ну да, я знаю, заключение психиатра помогло тебе на суде выкрутиться, но это не означает, что ты совсем невиновна, иначе тебе не дали бы условный срок. Я вовсе не собираюсь над тобой измываться, и мне безразлично, к кому ты побежишь со своими жалобами. Пока я справляюсь со своей работой, мне нечего бояться. Думаешь, я испугался Спитца? Так, что ли?

Он переложил с места на место несколько бумаг на столе, и этот жест не оставил у нее ни малейших сомнений относительно ответа на вопрос. Странно, но похоже, что маленький, но находчивый Дэнни действительно здорово напугал этого типа.

— Между вами что-нибудь есть? — с ухмылкой спросил Манович.

Ванесса замечталась, вопрос застал ее врасплох, и она разозлилась. Грубость Мановича и его грязные намеки приводили ее в ярость. Почему люди такого сорта считают, что им все дозволено в обращении с поднадзорными? Ему надлежит помогать ей, а не пытаться влезть в душу. Это он болен, а не она.

— Как вас вообще могли назначить ответственным за надзор? Вы так грубы и невоспитанны! Неужели не существует никакой системы отбора, которая отсеивала бы таких, как вы?

Он покачал головой и улыбнулся.

— Не много ли ты болтаешь? Я тоже мог бы пожаловаться…

Ванесса мгновенно поняла намек и почувствовала приступ тошноты.

Он снова ухмыльнулся.

— Видишь ли, Ванесса, — начал он, облокотившись о стол, — у таких женщин, как ты, нет защиты против таких людей, как я. Мы всегда побеждаем. Я могу вывалять тебя в грязи, а тебе все равно придется вернуться, чтобы получить еще. И ты ничего не поделаешь.

Она смотрела на тонкие волоски, зачесанные на лоснящуюся лысину. На редкость отвратительный тип. Немного похож на ее отца.

Сигара с обслюнявленным кончиком все еще дымилась в коротких и толстых пальцах Мановича. Ванесса выхватила окурок, прижала его к руке возле запястья и истошно завопила. Манович в испуге вжался в кресло.