Кира Артамова - Король Мертвой Страны

– Бешеный пес! – сквозь зубы процедил распорядитель, – Негодный товар!

– А я его тебе и не предлагаю! – изрек Кариф, повернулся и, распираемый чувством собственного достоинства за усмиренного «зверя», пошел прочь.

– Почему ты его слушаешься? – спросил Седой, когда и Кариф и смотритель удалились на достаточное расстояние.

– Я побеждаю для него в боях – он отпускает меня на свободу. Я не трогаю его – он не велит трогать меня, – неохотно объяснил воин.

– Я бы не стал доверять торгашу, – покачал головой Седой.

– Тебе и не обещали свободу за победу, – слегка пожал плечами Нартанг.

– Обещали, и не раз, поэтому и говорю тебе, – ответил его сосед.

– Посмотрим, – буркнул воин и отвернулся, давая понять, что не хочет больше говорить, наблюдая, как и многие другие бойцы сговаривались между собой о том, чтобы не доводить поединок между друг другом до смертоубийства – многие из них были мирными жителями других народов, не любившими кровопролитие. Нартангу было все равно, но он тоже не хотел ни за что убивать людей, которые попали в такое же положение, как и он. Непонятно почему, но со времени своего освобождения из рабства у Зурама, где его довели до состояния одуревшего объекта каждодневных побоев, воин перестал наслаждаться схваткой – скорее сейчас для него это стало необходимостью выживания.

А люди все шныряли вокруг, гомоня и жестикулируя, часто двое или трое, оживленно споря, ходили от одной клетки к другой, возвращаясь к только что покинутым пленникам, сравнивая одного с другим, словно кувшины на рынке. «А я говорю, черный его уложит!» – вопил один; «А я говорю, что тот его!» – возражал второй;

– «На что спорите-то хоть почтенные?» – оживленно интересовался третий. «На трех вьючных верблюдов готов спорить, что мой его побьет!» «Да я жеребую от Айтара кобылу могу поставить, что не побьет!» «Да что ты говоришь? Айтар мертв! Вот уж пол года скоро будет! Хочешь от какого-то полукровки понесшую клячу мне всучить?!» …

Их крики могли бы любого вывести из себя, но Нартанг уже не слышал этого гомона.

Он смотрел поверх всей этой мельтешащей галдящей толпы и думал о своем. Он вспоминал свою юность: уроки у Наставников, выступления на Праздниках Меча, первые военные походы и настоящие битвы – разве мог он, наследный принц несокрушимой страны, подумать тогда, что будет вот так стоять в клетке на обозрение низкорослому ущербному народцу пустыни, готовясь выйти на арену, словно бойцовая собака, по выгодному замыслу одного из них?! И теперь ему суждено убивать и убивать одного за другим таких же, как и он, осмеянных Хьяргом, чтобы самому выйти на свободу.

«Потанцуем немного…»

– Эй, одноглазый, ты побьешь черного? – скаля зубы, обратился к нему какой-то человек, указывая на нахмуренного акрийца. Нартанг лишь безразлично посмотрел на него и вновь уставился вдаль своего прошлого,- Ай, шайтан! Не понимает! Ну что думаешь, Калим, ставить на него или нет?! Кариф говорит, что он хорошо дерется – подсказал мне по старой дружбе! – обратился он к своему собеседнику.

– Ай, плохо ты Карифа что ли знаешь? Будет он для других стараться? Да он скорее…

Эти двое так же растворились в общей кишащей массе… Родной Данерат, Рада… «Ты лучше всех! Ты всех победишь, я знаю! – ее светящиеся морской чистотой глаза, – Ты мой принц и король моего сердца!» «Ты очень красивая, Рада, и я люблю тебя!»

«Ох, детки, ну какие же вы у меня красивые!» – мать вышла тогда и вместо того, чтобы пристыдить юного и не погодам бойкого сына, обнимающего золотоволосую девочку, радостно улыбнулась. «Мама, – подумал Нартанг, – если бы ты знала, какой я сейчас «красивый»!

Отключившись от окружающего его мира, Нартанг и не заметил, когда пространство под навесом опустело, шум переместился влево и растекся там, походя на карканье вороньей стаи. Из грез счастливого прошлого его вывело приближение к клетке троих мрачных людей. Один с какой-то рогатиной, к концу которой крепилась цепь, двое других – с луками на изготовку. Потом он увидел вприпрыжку спешащего к ним Карифа.

– Стой спокойно! Все хорошо – они выведут тебя на арену! – поспешно успокоил его торговец.

– Хьярг! – выругался воин, – Оружие-то хоть дашь? – глухо спросил он.

– Пойдем, пойдем, там, на арене оружие дадут, – немного в отдалении встал Кариф, когда на Нартанга набросили цепь, и он вышел из под навеса к арене, – Ты боишься?

– Нет,- сухо ответил воин, следуя за уже семенящим вперед «хозяином». Он так был погружен в свои мысли, что даже не сумел сообразить, какая клетка еще опустела…

Выйдя на арену он так и не вспомнил своего противника – наверное, если бы они были не в городе Солнца, где все жители низкорослые и черноволосые, то воин и не обратил бы на него внимания: среднего роста, коренастый русоволосый, сероглазый и неуверенный. Нартанг встал напротив него, а за ним захлопнулась тяжелая дверь – теперь их было только двое во всем мире. Откуда-то сверху сбросили два одинаковых, немного изогнутых легких меча; Нартанг взял оружие первым – быстро и уверенно; его противник немного замешкался, но потом тоже судорожно схватился за рукоять клинка, словно утопающий за соломинку.

– Ты бился раньше? – зачем-то, сам не зная зачем, тихо спросил его воин, но тот не ответил, пятясь от него.

– Дерись! Дерись! Ты помнишь уговор?! – долетел до Нартанга знакомый голос Карифа откуда-то сверху, и он не позволил себе проследить его местонахождение – лишь вздохнул, выгнал из головы все мысли и шагнул за отступающим человеком. Его противник поднял меч в оборонительную позицию и с широким замахом тоже сделал шаг вперед. Нартангу он почему-то напомнил хлебопашца, хотя стать у мужчины была завидная. Но почему бы ему и вправду не быть обычным хлебопашцем, которого захватили падкие на сильных пленников «дети песков»? Нартанг легко отбил летящий клинок противника, увел его в сторону, сделал обманное движение и ударил прямо в открывшееся сердце. «Хлебопашец» умер мгновенно. Толпа загудела, Кариф закричал, словно ужаленный, а Нартанг так и не понял, чего же ждали зрители, явно не удовлетворенные увиденным. Тяжелая дверь отворилась, в нее вошли все те же служители арены.

– Стой смирно, стой смирно и брось оружие! Они тебя уведут обратно в клетку! – перевешиваясь через борт арены и едва не падая вниз, весь потный от переживаний и палящего солнца, закричал сверху Кариф, – Ты молодец! Первая кровь! Только слишком быстро! Ты понял? Медленнее! Делай это медленнее! – последние слова уже едва долетели до воина – во время всей этой тирады смотритель с рогатиной подошел к Нартангу, который по указанию «хозяина» отбросил меч в строну, и одев на шею цепь на рогатине, повел его прочь.