Наталья Иртенина - Аут

Дан стянул с головы приспособление и отложил в сторону.

– Я тоже так думал. Но, видишь ли, кое-что случилось. Что у тебя с лицом, дядюшка?

Лицо было помятым, небритым, постаревшим, с синими мешками под глазами.

– Ты как будто пил беспробудно неделю. Может быть, тебя бросила твоя девушка?

Толстяка перекосило.

– Ну извини, извини. Лезу не в свое дело.

– Она не бросала меня, – прохрипел Камил. – Она…

– Да, ведь ее пользует мой отец, – подавив усмешку, вспомнил Дан. – Хорошего, разумеется, мало. Но, похоже, я не смогу тебе ничем помочь.

– Помочь? – заморгал толстяк.

– Если бы я убил его… Ведь ты хочешь убить его?

– Его нельзя убить, – съежившись, ответил слуга.

– Вернее, бессмысленно. Я хотел забрать у него силу. Но теперь она не нужна мне. Я видел то, что превосходит ее. Если мой отец владеет настоящим… если прошлое покорится мне… будущее все равно принадлежит ему. А значит, я и мой родитель… мы только маленькие болотные островки на широкой реке времени.

– Кому принадлежит будущее? – Толстяк проявил слабый интерес. Примерно такой же, какой возникает у умирающего к стоящей рядом тарелке каши.

– Я не знаю, кто он. Я видел его в памяти далекого предка этого парня, который был у нас в гостях. Ты не спросил его имя?

– Нет.

– Хотя это неважно. Этот предок жил две тысячи лет назад, далеко отсюда. Что ты там прячешь, дядюшка?

Одну руку толстяк все время держал за спиной. Услышав вопрос, он несколько мгновений колебался, мрачнея на глазах и из просто осоловелого и пришибленного дядюшки делаясь угрюмым воплощением неизлечимой мизантропии. А затем протянул вперед руку, показывая.

– Кинжал? – удивился Дан. – Старинный. Где ты его достал?

Угрюмое воплощение не отвечало, уставив тяжелый взгляд на молодого хозяина.

– Я, кажется, догадался, – тоже помрачнев, сказал Дан. – Ты собираешься убить меня?

– Она не бросила меня, – замогильным голосом заговорил слуга. – Морл убил ее. Я не могу убить его. Поэтому убью тебя.

Дан укусил губу, но даже не попытался встать с кресла.

– Месть, – произнес затем брезгливо. – Примитивное занятие примитивных людей. Ты разочаровываешь меня, дядюшка. А может быть, ты сошел с ума, горюя по своей подружке?

– Он заставил меня сожрать ее сердце.

– Почему-то мне кажется, что ты сделал это не задумываясь. А знаешь, дядюшка, – Дан немного оживился, – ты, наверное, прав. Больше мне здесь делать нечего. – Он обвел прощальным взглядом комнату и все, что в ней было – книги, компьютеры, разбросанное железо. Взял со стола маленькую коробочку – дистанционку своего последнего изобретения. – Я готов. Делай свое дело.

Толстяк не пошевелился.

– У тебя дрожат руки, дядюшка. Как же ты будешь меня убивать?

Толстяк заторможенно посмотрел на руки.

– Дрожат. Этими руками я вытащил тебя из твоей матери. Купал тебя ими, кормил.

– Не будь таким сентиментальным, дядюшка. Ты убийца, а не нянька. Или ты передумал?

– Нет.

– Ну тогда оставь сожаления и приступай к делу. Иначе ты разочаруешь меня во второй раз.

Толстяк медленно подошел к креслу.

– Мне закрыть глаза, чтобы не смущать тебя?

– Да.

– Прощай, дядюшка. Я ухожу. Вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся. А если и встретимся, ты меня не узнаешь. Мне будет тебя не хватать.

– Прощай.

Поднялась рука, и узкий кинжал полоснул по цыплячьей шее. Выронив его, толстяк упал на пол и зарыдал.

Проснувшись, Кубик долго не мог понять, где находится и почему ему так паршиво. Это ощущение было знакомым, но на воспоминания, что и как, уже не было времени. Зажав рот ладонью, он выполз из машины. Желудок едва сам не выскочил на землю вместе с содержимым.

Отплевавшись, он снова залез в машину и закрыл дверцу. Немного полегчало. Но голова трещала по швам. Теперь он вспомнил, что это такое. Сопливый детеныш Божества опять ползал по его мозгам. И не понять, вылез ли обратно. Или он до сих пор там? Нет, конечно, нет.

Накануне до темноты он летал над дымным городом, ища пристанища. Людей на улицах стало больше. Но это были уже не люди. Может быть, где-то, в каких-нибудь развалинах и закоулках еще прятались уцелевшие. У них не было шансов – симы по-прежнему хозяйничали в городе, дожирая остатки. Возможно, за городом фантомов не было. Но уходить в леса никто бы не решился. Кубик сам не рискнул ночевать в дикой загородной местности и спрятал машину посреди выгоревших руин на окраине. Запечатал двери, включил сторожок и сразу провалился в сон.

Теперь надо было искать еду и воду. Раньше это никогда не заботило его. Пищевые комбайны имелись везде. Но доставку к комбайнам питьевой воды и питательной протомассы по сложной системе каналов и распределительных узлов обеспечивали симы. Того, что запасено комбайнами в индивидуальных резервуарах, хватит ненадолго. К тому же еще нужно найти целый, неиспорченный комбайн. Вряд ли это можно сделать в здешних руинах.

Скоро в городе начнется голод. Однажды, давно, Кубик слышал от какого-то знакомого, что если разделать на куски человеческое тело, засунуть в комбайн и ввести в меню запрос «Жареное мясо», можно получить вкуснейшее блюдо. Откуда тот про это узнал, сказать не соизволил. Наверное, в конце концов так и произойдет, подумал Кубик. Озверевшие люди начнут убивать друг дружку и загружать человечиной комбайны. Если вообще мысль о комбайнах посетит их выжранные мозги.

Но ведь они и без того уже грызут друг друга. Риск пешей прогулки по городу удваивается. Не попадешь в лапы симам, так свои разделают. Бывшие свои.

Рискнуть же требовалось прямо сейчас. Он полсуток провел в машине, и от начинающейся клаустрофобии уже сводило мышцы лица. Он чувствовал, что тоже потихоньку звереет.

Накануне он загнал машину под козырек державшегося на весу перекрытия второго этажа разрушенного здания. Поэтому хорошего обзора окрестностей не было. Кубик покинул «тарелку» и осторожно выбрался из укрытия. Сильно пахло дымом, но воздух был прозрачен. На плече бряцали автоматы. Почти сроднился с ними и лучевым пистолетом за поясом. Это для защиты от человекообразных.

К счастью, невдалеке обнаружился уцелевший наполовину дом. Обвалились только верхние этажи, нижние четыре остались нетронутыми. Только потемнели от огня. Двери портала были открыты. Пока глаза привыкали к полутьме внутри здания, он услышал какой-то шорох. Быстро повернулся в сторону звука и успел заметить метнувшуюся наверх по лестнице тень. Человек. Кажется, женщина. Наверняка перепуганная до смерти.

Он не пошел за ней. В этом не было смысла. Каждый спасался в одиночку. Может быть, так проще. Легче затаиться. А верней всего, никто не знал и не думал, что можно спасаться сообща. Набиваться сейчас в друзья – опасно.