Сергей Снегов - Хрононавигаторы

- Пора! Бежим!

Аркадий прижимал дилонов к своей груди: правой рукой - девушку, левой - Ланну. Салана прижалась к Аркадию молодой щекой, больная рука дилона висела плетью, да и здоровая так обессилела, что он не сумел ухватиться за шею человека, только слабо цеплялся за пояс. Аркадий чувствовал, что, если споткнется, Салана с трудом, но удержится, а Ланна свалится. И он изо всей силы притиснул к себе дилона, когда кроны изогнувшихся деревьев не просто опустились, а всей массой упали на них.

Опережение времени, какое мог обеспечить поврежденный генератор, составляло около четырех секунд - Аркадий знал, что большего не достичь. И еще готовясь к побегу сквозь купу деревьев, окруживших прогалину, рассчитал, что за эти четыре секунды сумеет одолеть с двумя дилонами на руках не более двадцати метров. Но и пятнадцати хватало, чтобы вырваться из опасного кольца. Любому космонавту приходилось в годы учения бегать с грузом на груди и в руках по пересеченной местности - и Аркадий в последних по бегу никогда не числился. Но еще ни разу ему не случалось разгоняться так, как он это сделал сейчас.

И, прорвавшись за цепь взбесившихся деревьев на свободное место, он остановился и оглянулся. Деревья плотно сомкнулись кронами, тысячи ветвей и веток шарили по грунту, пытаясь ухватить то, что по времени этого ошалелого мирка еще находилось тут, но по времени самого Аркадия отстояло ровно на четыре секунды - и на двадцать метров дальше. На лекциях в Институте Времени хронавтам часто говорили, что расхождения своего и окружающего времени даже на секунду бывает достаточно, чтобы успеть покинуть опасное место, если соединить сдвиг времени с быстрым движением в пространстве. И сейчас, остановившись и оглянувшись, Аркадий до дрожи в ногах чувствовал, что спасли их от гибели именно эти ничтожные секунды. Упади он, просто замешкайся на бегу - и их всех накрыла бы беснующаяся гора ветвей: вон они снуют там, уже полная минута прошла, а они всё копошатся, всё впиваются колючками в почву, всё пытаются выхватить одна у другой ускользнувшую добычу.

- Первый раз проскочили, - сказал Аркадий трясущемуся от страха Ланне. - И во второй раз проскочим!

- Иновременник, я непрерывно размышляю, - слабо протелепатировал Ланна. - И прихожу к выводу, что у всех деревьев нарушена синхронность, оттого они такие агрессивные, хотя и безжизненные. От этой несинхронности они в конце концов распадутся.

- Этот конец концов будет в очень далеком будущем. Раньше они полностью окаменеют.

- Камни от внутренней несинхронности тоже распадаются.

- Да, через миллионы лет, ибо что для камня несинхронность в какое-то тысячелетие? Меня это не устраивает. Я не смогу так долго дожидаться их распада. Секунды мне сейчас важней миллионов лет.

Теперь надо было избегать скопищ деревьев, там четырех секунд опережения могло и не хватить для бегства. Аркадий кривил дорогу, пробирался мимо отдельных стволов там, где гарантия в двадцать метров обеспечивала свободный пробег. Вторично ускользнуть от падающих ветвей удалось легко, столь же легким было и третье бегство. Аркадий повеселел от удачного обмана. Он не сражался с удивительным противником, а обманывал его - это была захватывающая, хотя и опасная игра. Лес поредел. Уже можно было пробираться так далеко от деревьев, встречавшихся на пути, что никакой изгиб ствола в сторону беглецов не давал возможности ухватить их ветвями.

И на безопасном месте, между двух деревьев - проскочить между ними можно было всего за две секунды опережения, за десять метров бега случилась беда. Он ее предвидел - и не сумел предотвратить.

Здесь везде были понатыканы скелеты кустов, за один Аркадий запнулся, уже бросившись в бег. Он бы устоял на ногах, одно потерянное мгновение не стало бы роковым в сравнении со спасительным запасом в четыре секунды. Но висевшая левая рука дилона зацепилась за куст, Аркадий дернул Ланну, но не вызволил - и все запасные секунды были потеряны на выпутывание руки дилона. На них обрушились ветви, и Аркадий упал, подмяв под себя обоих дилонов.

В школе Аркадий как-то смотрел стереофильм об освоении Семелы, неплохой планетки в системе Денеба. Один астронавт, безрассудный парень, вступил в единоборство с араном - многоногим чудищем, похожим на паука, только размером с земного бегемота, - а товарищ его спокойно фиксировал их схватку. Затея вышла из неудачных: аран так прижал человека, что стал лопаться прочнейший скафандр, даже гравитатор не преодолел железного объятия мохнатых ног чудища. И если бы товарищ не бросил свой стереоаппарат и сам не схватился за бластер, забава могла бы окончиться трагически.

И теперь Аркадию почудилось, что повторяется ситуация из того стереофильма: хищные ветви будут рвать и ломать его столь же яростно, как это делали ноги арана. И разница будет лишь в том, что у арана всего восемь ног, а у дерева сотни ветвей и веток. Он уже ощущал, что в тело впиваются колючки, но это было ложное ощущение. Его опутывали, не давали подняться, но не рвали на части, не впивались мертвыми остриями в живое тело. Он был как бы в сети - странной сети, шевелящейся, ползущей, хватающей, но не терзающей. С минуту он остро страшился, что его и дилонов, опутав ветвями, куда-то потащат, но и тащить дальше самого дерева было некуда; и похитить их не стремились так же, как не стремились и разорвать: лишали движения, придавливали к почве - и только!

И когда до Аркадия дошло, что физический разрыв тела не грозит, он понял и и другую страшную истину. Все деревья в этом безумном лесу были вампирами. Это предположение было первым - и оно оказалось правильным. Но здесь - и во время схваток меж собой, и сейчас, опутывая и сжимая три тела, - сучья пили не кровь, не соки организма, а физическое его время. И мгновенно вспыхнула мысль, что если он немедленно не придумает отпора, то не пройдет и десятка минут, как и он, и оба дилона превратятся в нечто без собственного живого времени - во вневременные окаменелости, которым безразлично, сейчас они, тысячу лет в прошлом, или тысячу лет в будущем. Ибо из его жил, из его крови, костей, из самого его мозга, секундами и минутами, как каплями крови, вытекает самое животворящее, самое важное, чем он обладает, - физическое время бытия. Вот чего так страшились лохматые обезьяноподобные хавроны, старательно обходившие этот лес: здесь и растения, утратившие собственное жизненное время, уже почти вневременные, исступленно, яростно вырывали у всего, что пока было во времени, а не вне его, остатки живых секунд, минут и часов.

Вместе с пониманием пришло и решение. До сих пор он стремился вперед, выискивая секунды опережения, чтобы пробежать мимо древесных вампиров в их близком будущем, а не в прошлом. Но в будущее он не проскользнул, он схвачен и опутан в настоящем. И если снова выиграет еще недавно столь спасительные четыре секунды, то для них не хватит свободного пространства. Не то что за четыре секунды, но и за четыре минуты он не выберется из этой чащобы навалившихся, ползающих по его телу, жадно прилипающих ветвей. И почти нечеловеческим усилием выдернув руку из перехлеста веток, Аркадий переключил хроногенератор на обратный ход.