Роберт Хайнлайн - Число зверя

– Похоже на галактику в форме чечевицы, видимую почти сбоку. А может быть, целое семейство галактик. Но что бы это ни было, оно страшно далеко отсюда. Миллионы световых лет – точнее сказать не могу.

– Можем ли мы добраться туда смещением? – поинтересовался Зеб.

– Думаю, да. Я поставил бы на шкале среднего масштаба «шесть» и двигался бы скачками, пока эта штука не начнет меняться в видимых размерах. Возможно, мы добрались бы туда за час или около того. Ну что, взглянем на нее поближе?

– Судя по твоему описанию, лучше не стоит, – ответил Зеб. – Это ведь ископаемый свет, не так ли?

– Что-что? Ну да, этот свет путешествует уже миллионы лет.

– Ну, вот я и говорю. Может оказаться, что эти звезды уже погасли. Ископаемый свет не дает нам никакой информации, пригодной для использования. Предлагаю обозначить этот вариант как «последний шанс» и двигаться дальше.

Ну что ж, весьма разумно.

– Приготовиться к вращению. Второй пилот – выполняйте!

Ослепительный свет…

– Зеб! Вращение! Выполнять!

В следующее мгновение мы оказались в пустоте, усыпанной звездами, – почти совсем как дома. Я облегченно вздохнул.

– Зеб, куда это мы чуть было не въехали?

– Не знаю, капитан. Я сидел с закрытыми глазами, устанавливал следующее вращение на слух. Так что меня не ослепило. Впрочем, проверить верньеры зрительно я все равно не успел, сразу совершил вращение.

– Да, ты нас оттуда вытащил. Спасибо. А меня вот ослепило. У меня плывут пурпурные пятна перед глазами. Новый, постоянно действующий приказ: при каждом вращении всем зажмуривать глаза и наклонять головы, пока не удостоверимся, что нет слепящего света. Тебе, Зеб, это не помешает, раз ты все равно устанавливаешь вслепую – но если мы снова въедем в такой свет, то выводи нас в другой мир немедленно, не жди моего приказа. И кроме того – это ко всем относится! – каждый из нас имеет право в любой момент воспользоваться любой из программ бегства, чтобы вызволить нас из беды.

– Очередное вращение установлено, капитан.

– Спасибо, второй пилот. Хильда, есть ли у тебя или у Дити какие-либо соображения относительно того, куда мы только что попали?

– Нет, капитан, – ответила моя дочь.

– Капитан Джейкоб, у меня три гипотезы, но все они никуда не годятся.

– Это уж пусть другие судят, дорогая.

– Мы находились внутри шарообразного звездного скопления – либо неподалеку от ядра какой-то галактики – либо, как знать, на раннем этапе развития некоей вселенной, когда звездам еще тесно.

– Гм-м-м… Уютные все местечки. Зеб, как по-твоему, могли мы схватить чрезмерную дозу радиации?

– Капитан, корпус этого драндулета непрозрачен почти для любой радиации, а лобовое стекло содержит большую долю свинца – но все может быть.

– Зебадия, если пленка в фотоаппарате засветилась, то, значит, кое-что сюда проникло. Но если следующий кадр получится, то с нами скорее всего все в порядке.

– Я рада, что ты подумала об этом, Дити, – сказала Хильда. – Мне совсем не хотелось бы получить дозу радиации, пока я беременна. И тебе тоже это ни к чему, милая моя.

– Тетя Хильда, в тех местах, где надо, мы хорошо защищены. На головы подействует, а на животы нет.

– Хильда, хочешь, отснимем один кадр? – предложил я.

– Нет, Джейкоб, не стоит тратить пленку.

– Как скажешь. Мое зрение, кажется, восстанавливается. Дити, давай еще один «турман».

Моя дочь выполнила распоряжение. Я ничего не увидел.

– Докладывайте! Хильда?

– Масса больших красивых звезд, но поблизости ничего.

– У меня тоже ничего, папа, но какое красивое небо!

– Ничего не обнаружено, капитан.

– Хильда, зарегистрируй этот вариант как «многообещающий». Всем приготовиться к пятому вращению. Глаза зажмурить, головы опустить.

Выполнять!

– Ух ты! Куда это мы вверглись? – ахнул Зеб.

– Очень может быть, что именно туда, куда ввергаются: в преисподнюю, Зебби.

– Капитан!

– Возможно, Хильда не так уж далека от истины, – ответил я. – Это нечто такое, во что я еще три недели назад не поверил бы: что-то вроде вывернутой наизнанку вселенной.

– Прозрачное небесное тело? – предположила Дити.

– Нет, дочурка. Первое: мы не внутри нашей родной планеты, мы в другой вселенной. Второе: в этой вселенной действуют не такие физические законы, как в нашей. По законам нашей Вселенной внутренность полой сферы не может иметь поля тяготения. Тем не менее я вижу реку, и мы, судя по всему, падаем в нее. Дити, мы в воздухе или в вакууме?

Дити покрутила ручки управления.

– Кое-какой воздух есть. Может быть, удастся лечь на него, если расправить крылья полностью.

– Тогда расправь.

Дити перевела машину в планирующий полет.

– Не хочу я тут устраиваться на житье, – мрачно сказал Зеб. – Такое огромное пространство – тысяч десять километров в поперечнике. И все внутри! Небосвода нет. Горизонта нет. Мы тут никогда не увидим ночного звездного неба. Этот свет посредине – он похож на наше солнце, но он маленький, слишком маленький. Когда мы двинемся дальше, я бы не хотел сюда возвращаться – молю того бога, который покровительствует дуракам и первопроходцам, чтобы в следующий раз мы опять оказались в пустом пространстве, а не в десятке тысяч километров под землей. Впрочем, я уж и думать боюсь, куда нас занесет в следующий раз.

– Может быть, то, что мы оказались в пустом пространстве – это не везение, а логическая необходимость, Зеб.

– Что-то не понимаю, капитан.

– Ты думаешь об этой штуке как о полой сфере. Но ведь нет никаких оснований считать, что вне ее что-то есть.

– То есть как? Бесконечные миллионы световых лет твердого камня?

– Нет, нет! Просто ничего. Говоря «ничего», я не имею в виду пространство: я имею в виду полное отсутствие всякого бытия вообще. Другие физические законы – другая топология. Может быть, мы видим сейчас всю эту вселенную без остатка. Такая маленькая вселенная и пространство в ней замкнутое.

– Не могу себе это представить, Джейк.

– Дити, милая, объясни это мужу своими словами.

– Попробую, папа. Зебадия, не исключено, что здешняя геометрия требует не таких постулатов, какие действуют у нас. Тебе наверняка случалось забавляться с лентами Мебиуса…

– Поверхность только с одной стороной и одним краем. Но это ведь сфера.

– Папа хочет сказать, что это сфера только с одной стороной – внутренней. Представлял ты себе когда-нибудь мысленно бутылку Клейна [49] . Бутылка Клейна – как и лента Мебиуса – тело, имеющее одностороннюю поверхность. ?

– Пытался. Заработал косоглазие и головную боль.

– Ну вот, может быть, это нечто вроде бутылки Клейна. Углубляешься прямо вниз где-нибудь вон там – а выныриваешь с противоположной стороны, но по-прежнему внутри сферы. Причем эта прямая линия, возможно, короче, чем расстояние внутри. Намного короче.