Андрей Басирин - Грааль никому не служит

Красный рыцарь нисколько не смутился.

– Белэйн! Ты вовремя, бродяга. Смотри: отщепенец угрожает твоему гостю расправой, а ты и в ус не дуешь!

Предводитель лонотцев опустил шпагу. Те же глаза, тот же нос, что у Иртанетты… Принцесса проскользнула меж гвардейцами и стала поближе к отцу.

– Что, съел? – дерзко выкрикнула она Итеру. – Это тебе не с девчонками воевать!

Итер лишь усмехнулся в ответ.

– Покинь нас, Ирта, – сухим бесцветным голосом произнёс Белэйн. – Потом поговорим. – Он отыскал меня взглядом, и добавил: – Вы, юноша, составьте компанию моей дочери. Прошу вас.

Я напрягся. Вот так так!.. Дошло до самого интересного – и нас побоку.

– Сир Белэйн, – вступился за меня Анфортас. – Думаю, парень достоин того, чтобы услышать продолжение этой истории.

– Сир Анфортас, – в тон ответил король Лонота. – Думаю, вам было бы неприятно, начни я распоряжаться в замке Грааля. А впрочем, будь по-вашему. Маллет, проводите Её Высочество в покои королевы.

Следопыт и принцесса ушли.

– Ваше Величество, – заявил Итер. – А я-то к вам по-соседски заглянул, с подарками. Как-никак, праздник у вас! Дочурке четырнадцать стукнуло.

Он обернулся к своим солдатам и прищёлкнул пальцами. Арбалеты в руках стрелков дрогнули, но Красный рыцарь не обратил на это внимания.

– Эй, бездельники! – крикнул он. – Несите дары Белэйну Лонотскому от сира Итера!

Повинуясь его знаку, четверо верзил сорвались с места. Вскоре они вернулись, держа на носилках огромный ящик, покрытый чёрным бархатом. Итер со смешной торжественностью стянул ткань. Ящик оказался звериной клеткой. В ней за толстыми стальными прутьями скалил зубы кот. Тот самый, из моего видения. Рыжий наглый зверь, большой и сильный.

От обычного дворового мурзика его отличали кожистые крылья да хвост – голый, членистый, блестящий, как у скорпиона. На конце хвоста хищным крючком изгибалась колючка.

– Мантикора! – выдохнула толпа.

– Котёнок мантикоры, – подтвердил Анфортас и с горечью добавил: – Итер, ты окончательно потерял честь. Мантикора – гербовое животное Лонота. Твой дар – тяжкое оскорбление сиру Белэйну.

– Что ж, – развёл руками Красный рыцарь. – Чем богаты, тем и рады.

Король Лонота кивнул:

– Отнесите подарок в бестиарий. Устройте получше, так, чтобы зверь ни в чём не знал недостатка.

Перед тем как уйти, Красный рыцарь сказал мне с усмешкой:

– Чужак ты, чужак… Встретимся ещё с тобой, обещаю. – Глаза его стали жёсткими. – Когда вернёшься – Визионеру о звере ни слова! Он слишком дорого мне достался. А для верности я тебя прокляну.

Чувствовать себя ненужным тяжело. К счастью, сир Белэйн обо мне помнил и послал Герцелойну помочь мне. Сам я идти не мог, поэтому розовая дама поймала первого попавшегося слугу (им оказался конюх) и заставила нести меня. Безответный детина даже и не подумал возражать.

Настало время позора и мучений. Лучше бы я один мыкался, ей-богу! Пока мы шли, она успела раз триста назвать меня «деточкой», «бедняжкой» и «милым ангелочком». От её щебета звенело в ушах; она всем рассказывала мою историю. По её словам, выходило, что Итер спьяну решил покуражиться над ребёнком и зверски меня поколотил. Особенно раздражало это дурацкое «поколотил». Просто Андерсен какой-то.

К счастью, Герцелойну почти не слушали. У всех хватало своих дел. Охая и ахая, она доставила меня в клетушку возле покоев фрейлин. Там конюх уложил меня на перину и сбежал. Я остался один на один с Герцелойной и застенчивой длинноносой целительницей.

Дела мои ухудшились. Нога распухла как бревно. При малейшем прикосновении мышцы рвала острая боль. Лекарка, не долго думая, вспорола штанину. Ух, как я выл!.. Посовещавшись, дамы облепили разбитое место едко пахнущей мазью и обмотали полотном. Мне выдали хлебец, жареную перепёлку, кружку глинтвейна и оставили одного. Я сидел в кровати, закутанный в одеяло, пил вино и смотрел на закат.

Солнце зашло удивительно быстро – словно рухнуло за крыши домов. Я смотрел в окно, а в горле стоял ком обиды. Где-то гремела музыка, слышались хохот и пение. За дверью проходили люди, чаще всего женщины. Они смеялись и обсуждали всякую свою бабскую ерунду: платья и кавалеров. Ох, как тоскливо… Я принялся мрачно жевать, запивая куропатку вином.

Вино я пробовал с опаской. Из книг и фильмов я знал, что напиться в первый раз – приключение то ещё. Как оказалось, боялся я зря: глинтвейн на меня не подействовал. Наверное, иллюзис сам по себе наркотик и вино в нём не опьяняет.

В дверь постучали.

– Да! – крикнул я с набитым ртом. – Можно!

– Адвей, ты здесь? – Иртанетта заглянула в каморку. Увидев меня, она обрадовалась: – Адвей, слушай… Мне тут… В общем, спасибо тебе за всё.

Она вошла, торопливо пряча у изголовья кровати какой-то пакет. Я смутился. Не люблю, когда хвалят или благодарят. Особенно за дело. Кроме того, та Иртанетта, что пришла меня навестить, ни капельки не походила на девчонку-сорванца, которую я встретил утром.

Наверное, я влюбился. Понимаете, платье, причёска – это неважно. Что, я красивых девчонок не видел? У нас в интернате, когда Основание, они так наряжаются! Нет. Просто сама Иртанетта стала другой. Более взрослой, что ли.

Глядя на меня, она нахмурилась:

– Послушай, Адвей… Ты так смотришь на меня. Что случилось?

– Ты красивая, – сказал я.

– А ты – станешь срединником. И скоро покинешь нас. Я попрошу папу, чтобы он задержал утро. Помнишь, что обещал мне?

Я посмотрел с недоумением.

– Я стану твоей дамой сердца, бестолочь! Не смей отказывать.

Мы расхохотались, и всё стало на свои места. Мы вновь могли шутить, дурачиться, болтать о всяком разном – как прежде.

– Кто такой этот Красный рыцарь? – спросил я. – Почему вы его так боитесь?

– Это старая история. Давай, я расскажу позже, когда уйдём отсюда.

– Уйдём? Куда?

– Ну, понимаешь… Мой отец попросил, чтобы я тебя увела. Люди Итера умеют расспрашивать, особенно Играйс. А на Герцелойну полагаться нельзя: она тщеславна, как сто павлинов. Скажи ей комплимент, похвали причёску, платье – и она выложит все дворцовые тайны.

– Иришка, я не смогу идти – у меня нога разбита. Такие ушибы знаешь, сколько лечатся? Мне однажды на хоккее клюшкой врезали – неделю лежал.

– «Хоккей» – это что? А впрочем, неважно…

Она присела рядом со мной. Нашарила больную ногу, сдавила сквозь одеяло, так, что я ойкнул.

– Сиди, не ёрзай, – предупредила она. – Я попробую вылечить. Меня учили небольшие раны затягивать.

Ничего себе небольшие! До интерната я знал одну девчонку, которая транс-рэйки занималась. Но только она, по-моему, больше о вселенской гармонии болтала, чем лечила.

Я откинулся на подушки. Раненая нога ощущалась болезненной горячей колодой. При малейшем движении мышцы ныли. Начала ли Иртанетта что-то делать или нет, я не знал. Скоро я почувствовал, как в больном месте возник сквознячок. Или нет – потекла вода. Ощущение было приятным; я лежал и не шевелился, боясь спугнуть. Течение становилось сильней и сильней, вымывая боль.