Андрей Басирин - Грааль никому не служит

Мне пришло в голову, что если я их слышу, не касаясь головой стены, значит, появился воздух. Через переборки звук передаётся иначе. Вектор гравитации выровнялся; пол стал полом, а потолок – потолком. Раскрылась мембрана в стене, и приятный баритон сервис-коммуникатора объявил:

– Приветствую вас на борту «Погибельного Трона», господа. Ваши полномочия подтверждены. Запрос на идентификацию выполнен. Добро пожаловать!

Я посторонился, пропуская Асмику:

– Прошу вас, сударыня.

– Благодарю, сударь.

Чинно, словно аристократка на балу, Асмика вошла в жилую зону. За ней наши рунари, Торнадя, потом Дмитрий Эстокович. Я шёл предпоследним. Протей остался в арьергарде. Он съёжился до размеров лесной рыси и отрастил камуфлирующую шкуру. Чеширский кот, только неулыбчивый.

Распакованный модуль строился по принципу коммунальной квартиры. Он включал в себя десять жилых кают, кухонный отсек, кают-компанию и два санитарных блока. Робоэскулап и сервисные сентиботы располагались в помещениях, которые мы окрестили кладовками. Модуль создавался с нуля, так что никаких сюрпризов здесь быть не могло. Я подключил протея к инфосети. Теперь можно было не опасаться нападения извне.

Какое наслаждение – избавиться от надоевшей спрей-шкуры. Я влез в синий спортивный костюм из синтет-льна и побежал занимать очередь на помывку. Почему-то душевые кабинки в каютах не работали.

В коридоре меня перехватила делегация рунархов. Джассер, Джелиннахан и друг автоматов.

– Ты помнишь мою клятву, срединник? – спросил Джассер. – Настало время её исполнить.

– Прямо сейчас?

– Да.

Я вздохнул:

– Джассер, ты скотина. Он на ногах почти не держится. А ты – брат Без Ножен. Это честно, по-твоему?

Как оказалось, честно.

– Господь лишил меня сил перед дуэлью, – ответил душепийца. – Это ли не высшее проявление его мудрости?

– Не стоит мешать богу, – поддержал Джассер. – Андрей, скажи зверю, чтобы выпустил нас. Мы будем сражаться в пустых коридорах, чтобы не осквернять жильё кровью.

– Идиоты. А он-то вам зачем? – я ткнул пальцем в грудь Велиаджассена. Коротышка побелел от унижения.

– Секундант.

– Идите.

Я приказал Симбе открыть шлюз. В конце концов, душепийца сам того хотел. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Симба, проследи за ними, – приказал я. – Что-то с этими шутами неладно.

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Рядом стояла Асмика, загадочно улыбаясь. Прижав палец к губам, она указала глазами на шлюз:

– Я хочу посмотреть рунархскую дуэль. Выпустишь меня?

Я махнул рукой. Семь бед – один ответ. Но Симбе придётся вертеться, чтобы уследить за всеми.

На станции царили уют и безмятежность. Месмер и кинетик спали. Торнадя объясняла юным рунари, как пользоваться ванной:

– …вот полотенце, – донеслось до меня. – Вымоешь голову, обмотаешь вот так и так.

– Зачем? – поразилась Ллиу-Лли.

– Чтобы получилась чалма из полотенца.

– Зачем?

– Что «зачем»? Так надо. Так все делают.

– Госпожа, я не понимаю. Это что, ритуал хорошей погоды?

Белая Ллиу-Лли взяла шефство над бывшей Матерью Костей. Они даже халатики выбрали одинаковые: белый и одуванчиковый.

– Так надо, малышки. Идите, вымойтесь хорошенько, – Торнадя по-матерински расцеловала своих подопечных. – Лёгкого вам пара.

Рунари послушно отправились в санитарный блок. Счётчица грустно смотрела им вслед.

– Торнадя, – окликнул я её.

– Аюшки?

– Что ты им сказала? О паре?

– Это для женщин, Андрюша. Старинное напутствие перед мытьём.

– И что оно означает?

– О-о, дружок, тут хитро всё. «Пар» – это уважительное от слова «парень». Не паренёк, не парниша, не парничок какой. Серьёзный человек. Тот, с кем можно стать парой.

– Хм… Помню. «Пашня под паром». А лёгкий?

– Лёгкий – значит, на характер лёгкий, покладистый.

Интересно. Какое знание лингвистики. А ведь всего лишь счётчица.

Торнадя взяла меня за руки.

– Беда у младшенькой, сердцем чую. Дружки её молчат, да я вижу. Что-то они с нею сделали нехорошее. Ты помоги ей, Андрюша, ладно? Ничего не обещай – просто помоги, если сможешь.

– Хорошо. – Я не удержался, спросил: – Торнадя, а как тебя по-настоящему зовут?

– Торнадей и зови, – улыбнулась она. – Чем плохое имя?

– Тяжело быть счётчицей?

– Ох, Андрюша… Умным это горе горькое, хуже не придумаешь. Умным бабам всегда тяжело. А я – Торнадька-дурочка. Чего с меня взять?

Уходя в свою каюту, она обернулась:

– За Асмикой приглядывай и Томом. У них своя игра. Тебе в ней не поздоровится, понимаешь?

И ушла в свою каюту. Ничего нового она не сказала. Что Асмика темнит, я давно догадываюсь. У меня девять окраинников, и каждый – загадка.

Я похромал в кают-кампанию. Порка кинетической плетью даром не прошла: я еле волочил ноги. По пути я заглянул во второй санблок. За дверью шумела вода, и Асмика напевала какую-то восточную песенку. Уже вернулась, оказывается.

Интересно, когда? Скорее всего, Джассер её заметил и прогнал обратно в модуль.

В кают-компании я оказался не один. За столиком сидела Гибкая Тири. С первого взгляда было ясно: плохо ей. Она даже не переоделась – просто накинула поверх спрей-комбинезона уродливый балахон и всё.

– Можно с тобой посидеть? – спросил я.

Рунари вздохнула и чуть отодвинулась, давая мне место. Глаза её покраснели. На щеках поблескивали мокрые дорожки от слёз.

– Ученица ещё не знает? – спросила она.

– О чём?

– О Джелиннахане.

– Пока нет. Когда Джассер уходил, они с Весенней Онхой отправились мыться.

– Бедная девочка… Я всегда желала ей добра. Весенняя Онха была очень талантлива.

– Талантливей Белой Ллиу-Лли?

Тири отвернулась.

– И поэтому ты натравила на Весеннюю Онху Джелиннахана.

– Тебе этого не понять. Ты варвар.

Варвар так варвар. Сейчас меня волновало другое.

– Весенняя Онха – спросил я, – кто она? Девчонка говорит, будто ты можешь рассказать о начале войны.

Ловушка была построена грубо, но Тири попалась.

– Она знает не меньше меня. Джассер её дядя. У них не было секретов друг от друга.

– Джассер?

Рунари продекламировала:

Я ждал, что будет дальше.

– У Хозяйки Прайда много обликов, – продолжала рунари. – И Вдова, и Мать Костей, и Дева у моря. Ковёр из костей – священный символ, который открывается лишь немногим посвящённым Хозяйки. Ваш посол не имел права говорить об этом.