Андрей Басирин - Грааль никому не служит

«…<���читатель> вошёл в пещёру. Снегопад снаружи усилился, затягивая выход мутной пеленой. Ориентироваться в сгустившемся полумраке было нелегко и <���читатель> включил фонарик.

Тусклое пятно света заметалось по пещере, выхватывая предметы обстановки. Чаша для подаяний, ветхая шкура, старый кувшин. На лице отшельника луч ненадолго задержался. Старый монах сидел, привалившись спиной к стылому камню стены. Поза его казалась насмешкой над канонами медитации, но вот лицо… <���читатель> видел такие лица не раз. Бессмысленная маска идиота, дряблый мешок – это выражение называют улыбкой Будды. Монах не двигался уже несколько месяцев. <���читатель> решил, что святой вряд ли сможет ему помешать, и двинулся к алтарю с заветным ларцом.

– Грабить пришёл? – спросил монах.

– Так точно.

– Ну и дурак. Это не настоящий Будда.

– Рассказывай! А лорд Пивонька думает иначе. Полмиллиона даёт, Пивонька-то.

По пещере прошелестел смешок:

– Ты продешевил, о раб обезьяньего ума. Вор, пославший тебя, может заплатить трижды. Но Будда всё равно ненастоящий.

<���читатель> озадаченно замер. Надо было хватать статуэтку и улепетывать, но он с детства обожал загадки. Да и бегать по горам в метель – занятие то ещё. Пока ещё Саймон на гравикоптере его отыщет…

– Говори, – отрывисто бросил он. Поискал взглядом, где можно присесть, и устроился на потрёпанной шкуре.

– Слушай, раб обезьяньего ума. Всё на свете оставляет свой след. Когда ты поймёшь это, перед тобой откроются врата рая.

…Есть присутствие, когда следы тотальны, и есть нирвана – бесследие.

Будда ушёл в нирвану. С собой он забрал всё, что могло отметить его путь на Земле. Откуда же тогда взялись его изображения? Откуда молитвы и истории?

Это – Будда ложный. Не будь его, осталось бы не-присутствие. Пустые шкатулки стали бы символом истинного Будды и привязали его к миру. В золоте статуэток, в грохоте взрывов, которыми талибы почтили никогда не существовавшего, – милосердие мироздания. Ложный Будда – есть Будда ушедший. Он существует лишь потому, что Будда истинный смог уйти. Никогда не быть.

Спасение невозможно. Тот, кто спасся, – никогда не существовал. А значит, некого было спасать…»

Я потёр виски. И это у них называется развлекательной литературой?.. На боковой панели планшетки виднелся рычажок «ИУ». Регулятор интеллектуального уровня. У нас они используются в учебной литературе, чтобы менять сложность материала. Рычажок стоял на высшей отметке. Я сдвинул его чуть пониже.

«…<���читатель> вошёл в пещеру. Снегопад снаружи усилился, затягивая выход мутной пеленой. Ориентироваться в сгустившемся полумраке было нелегко, и <���читатель> включил фонарик.

Тусклое пятно света заметалось по пещере, выхватывая предметы обстановки. Чаша для подаяний, старая шкура, кувшин. <���читатель> нагнулся к чаше. На внутренней поверхности вспыхнули свежие царапины. Посветив фонариком, он прочёл:

А роза упала на лапу Харона. Кто имеет медный шлем, тот имеет медный лоб. Поцелуйте меня в зад, джинны, – вы ищете там, где не прятали.

Все стало ясно. Тот же шифр, что применялся в старом монастыре. Первая фраза – намёк на старинный палиндром. Значит, именно Азор – переодетый рунархский харон. Вторая же фраза – вольный пересказ священной книги о возмутителе спокойствия. «Джинн» в данном контексте «безумец», эти два слова у арабов созвучны.

Он вытянул из кармана колоду. Достал карту, изображающую безумца.

– Ах я дурак! – хлопнул себя по лбу.

– Поторопись, – донёсся из глубины пещеры бесплотный голос монаха. – Швед опередил тебя. В ларце – поддельный Будда».

Я ещё раз передвинул рычажок и отключил блокиратор кровавых сцен.

«…высохшие кости хрустели под ногами. Блеклое пятно фонарика выхватило стену с размазанными по ней кровавыми брызгами. Вот и всё. Как печально всё закончилось.

Господи, упокой старика отшельника, беднягу. Даруй ему покой и благодать. Нирвану, к которой он так стремился…

<���читатель> выхватил парализатор и принялся методично садить в угольную тьму шоковыми зарядами. Затем швырнул плазменную гранату. Во мраке нестерпимо полыхнуло. Послышался дикий рёв. Пора!

Вскочив, <���читатель> бросился навстречу врагу. Автомат в его руках забился, выплёскивая навстречу дьявольской твари мономолекулярную нить. Ожерелье на шее врага лопнуло. Оскаленные черепа горохом запрыгали по каменному полу. Отбросив бесполезный автомат, <���читатель> бросился на чудовище врукопашную. В последний миг взгляд <���читателя> скользнул по стенам пещеры. С потолка на крючьях свисало нечто, похожее на обугленный мешок с тряпьём. Костяк в хлопьях жирного пепла – вот и всё, что осталось от красотки Джины…»

Я вернул блокиратор в прежнее положение и включил микширование эротических сцен.

«…<���читатель> вошёл в пещеру. Роскошное зрелище открылось ему. Среди тёмно-бордовых ковров, дорогих светильников, подносов с винами, сластями и фруктами высилось ложе тёмного дерева. На нём, привольно раскинувшись в обворожительной своей наготе, возлежала юная монахиня. Тонкие пальцы сжимали золотую статуэтку Будды с огромным торчащим фаллосом.

– Иди же ко мне, – низким грудным голосом позвала монахиня. – Я открою тебе всю благость нирваны.

<���читатель> ощутил, как восстала его мужская плоть, и, не помня себя, ринулся к соблазнительнице…»

Я перевернул планшетку. Триггер пола был спрятан под неприметной панелькой возле блока питания. Проверять, адаптирован ли роман под читательниц, я не стал. И так ясно. Прежде чем отложить планшетку, заглянул в выходные данные. Текст принадлежал к серии «Революция сознания». Был одобрен советом цензоров Либерти и рекомендован для всеобщего прочтения как культовый роман.

Так вот чем занимается Борис. Он действительно пишет книги. И, по совместительству, является их цензором.

Критика бестселлеров, одобренных советом цензоров, теряет смысл. Искусство условно. А в данном случае отсутствует книга как таковая. Критику можно посоветовать перечитать роман, выставив ИУ-регулятор делением выше или ниже. Любая книга – одновременно женский роман, детектив или боевик. Либерти пришло к абсолюту литературы.

Я закинул руки за голову и задумался. Бедные либертианцы… Как же они сами себя боятся. Бунтовщики по натуре, они делают всё, чтобы избежать новых революций.

Первое Небо нашло себе достойного союзника.

Разбудил меня шум головизора. Борис сидел на ковре, жевал бутерброд с колбасой и сосредоточенно щёлкал пультом. Уютно пахло свежим кофе.

– Доброе утро, – кивнул мне Борис.