Владислав Выставной - Ход мамонтом

Аллочка помогла ему надеть халат. Аксенов хмуро разглядывал свою распухшую и посиневшую правую ладонь. Надо будет снимок сделать.

Это минимум месяц без работы…

Черт возьми! О чем он думает?! А как сейчас браться за скальпель?

– Твою мать! – в сердцах воскликнул Аксенов, с ненавистью глядя на искалеченную руку.

Аллочка тихо погладила его по плечу. Она все всегда прекрасно понимала.

В ординаторскую вошел Сенников – тощий и длинный, уже в халате, перчатках. Он глянул на выставленную вперед руку Аксенова, что тот поддерживал при помощи левой.

Усталая сосредоточенность Сенникова уступила место сначала недоумению, а затем растерянности.

– Владимир Николаевич… Это что же?… – блекло спросил он.

– Что, в мединституте не учился? – хмуро отозвался Аксенов. – Это называется закрытый перелом плеча, лучевой кости и еще черт знает чего…

– И… Как?…

– А никак. Я не левша… В общем, ты все понимаешь, друг мой. Оперировать придется тебе…

– Но как же… – на лбу Сенникова проступили бисеринки пота. Лицо его побледнело.

– Других вариантов нет. Не волнуйся, я буду рядом. Аллочка, пациента на стол!

– Да, Владимир Николаевич. Уже везут…

…Сенников сидел на полу, обхватив руками голову, и тихо раскачивался взад-вперед. Аксенов подумал, что эту мрачную тишину пора бы прервать. Но подходящих слов на ум не приходило. Да и глупо было бы утешать сейчас врача, по чьей вине только что погиб человек. И без всяких утешений на душе было паршиво.

А еще чудовищно хотелось спать.

…А ведь он провел бы эту операцию нормально. Ничего принципиально сложного. Наверняка все было бы в порядке, и Кириллов остался бы жив…

У него не дрожали бы руки, как у Сенникова, и он не совершил той ужасной и нелепой ошибки.

До сих пор на губах Аксенова блуждал будто застывший крик: «Стой! Что же ты делаешь?!» Но исправить ситуацию одними указаниями было уже невозможно.

Для хирурга главное – руки. То, чего лишил его надолго неизвестный злодей с сокрушающей кости железкой… Теперь уже не узнать – в чем же провинился перед ним известный кардиохирург.

Или… не менее известный генерал?…

Свежий ветер, пробравшись через форточку, теребил шторы, играл на столе листами незаконченной курсовой работы. Монитор компьютера давно уже подернулся сонной пеленой скринсейвера. Работа стояла…

Да и торопиться-то, в общем, было особо некуда. Занятия в институте откладывались на неопределенный срок. Судя по всему, теперь достаточно регулярно туда наведывались только серийные маньяки…

Таня лежала на раскрытом диване, провалившись в груду цветных подушек, и разглядывала потолок. Этому занятию она могла предаваться часами, особенно под любимую музыку.

Когда любоваться ползающей по потолку жирной мухой все же наскучило, Таня перевернулась на живот и критически осмотрела ногти. Ногти были роскошные: объемно-выпуклые, длинные и опасно острые, с причудливым рисунком и хитрым рельефом из мелких бисеринок.

– То, что надо! – одобрительно сказал Гид.

– Думаешь? – с сомнением произнесла Таня. – А не слишком вызывающе?

– Нет, глупая. Это просто класс!

– А ему понравится?

– Даже не сомневайся. Тем более, что смотреть он будет больше на твои ноги…

– Вот тут ты прав. – Таня повернулась на бок и с удовольствием вытянула длинные ноги. – С ногами у меня все в порядке…

– Ты вообще в полном порядке. Главное, не забывай про свою работу…

– Ну, Гидик, ты все-таки, такой зануда…

– Кто зануда? Я зануда? Танюша, ты меня обижаешь. Если хочешь – я замолчу и не буду надоедать тебе своими советами…

– Ой, ну только не обижайся!

– Я не обиделся…

– Нет, ты обиделся!

– Совсем нет…

– Ох, как мне тяжело с тобой. Ладно. Что мне делать?

– А ничего. Жди, пока он сам позвонит.

– Думаешь, он позвонит?

– Позвонит.

– А вдруг не позвонит? А я лежу тут, как дура, жду…

– Позвонит-позвонит. Ты что же, своего Санька не знаешь?

– Ну, почему сразу «Санек»? Он Саша…

– Ну, конечно же, Саша. Только когда он позвонит – не прыгай от радости, как в прошлый раз…

– А я прыгала?

– Еще как… Это может его спугнуть.

– Вот, блин… Чувствую себя, как на охоте…

– Правильно, Танюша. Ты ведь, и вправду, на охоте…

Жека сидел на гранитном блоке и любовался лениво ползущей водой. Напряжение последних дней постепенно сменилось привычкой, напоминающей манию преследования. Только созерцание медленной реки помогало теперь расслабиться и отвлечься от мыслей, ведущих лишь к помутнению рассудка.

Куда легче, на первый взгляд, относились к происходящему Санек и Мишаня. Санек – тот попросту выглядел эдаким бодрячком, которому плевать на все перипетии судьбы. А Мишанино настроение разгадать было вообще невозможно. Он был молчалив и уныл – как обычно.

– Эй, господа бегущие мишени! – раздался радостный голос Санька. – Я тут шаурмы притащил. Налетай!

Санек поставил на гранитный парапет объемистый бумажный пакет, из которого вкусно пахло едой.

– Почему – мишени? – задумчиво произнес Мишаня, запуская в пакет руку. – Мне кажется, что мы – скорее члены Клуба самоубийц…

– Чего? – не понял Санек.

– Он Стивесона не читал, – пояснил Жека, доставая свою порцию обжигающей шаурмы в промасленной бумаге. – А вообще – похоже, ага. Не знаешь даже толком, как, когда и от чего помрешь. Вот съешь, например, эту шаурму…

С удовольствием жующий Санек чуть не подавился.

– Но-но! Я бы попросил! Я их кормлю, а они мне аппетит портят!

– Аппетит – это, конечно, замечательно, – сказал Жека. – Но давайте, все же, решать – что дальше?

– А что дальше? – пожал плечами Санек. – Я думаю, надо из города когти рвать. Здесь нас рано или поздно найдут и кокнут. Корректоров, конечно, еще не так много и у нас есть шанс некоторое время драпать от них. Благо – они не профессионалы. Только вот долго так продолжаться не может…

– Игорь куда-то пропал, – невпопад сказал Мишаня и замер с открытым ртом, в котором, как на стенде красовалась вся начинка восточного фаст-фуда.

– Да, не думаю, что с ним что-то случится, – пожал плечами Санек. – Он же сказал – домой, за вещами смотается – и к нам…

– Меня больше Лена беспокоит, – хмуро сказал Жека. – Ни слуху, ни духу от нее…

Некоторое время жевали молча, сосредоточенно. Будто это могло как-то исправить ситуацию.

Смешно! Их жизнь превратилась в лотерею. Оставалось только ждать, кто из их бывших коллег-корректоров окажется удачливее некоторых. Правильно Санек сказал: хорошо, что их враги – не профессионалы…

В «Макдоналдсе» было шумно и тесно. Здесь царила атмосфера нездорового, излишне азартного интереса к еде.

Джокер старался мысленно отстаниться от галдящее-жующей толпы. Он со покойствием Будды сидел за длинным узким столиком лицом к окну и с хорошо скрытым профессиональным интересом разглядывал прохожих.