Левон Хачатурянц - Путь к Марсу. Научно-фантастическая хроника конца XX века

В запасе оставалось несколько секунд. Инструктор радирует: немедленно прыгай! В ответ чуть ли не лекция о конструкции планера и теории полета. Меркулов пытается логическими рассуждениями найти причину аварии. И он таки нашел выход из критического положения!

На Земле, где его уже чуть ли не похоронили, Сергей рассказал: «Почему с парашютом не прыгнул?.. А чего мельтешить? Машину создал человек. В каждом винтике его мысль. Любые выкрутасы машины человек может понять. Необходимы спокойствие и уверенность. Решение придет, потому что человек хозяин положения».

С не меньшим интересом Марина присматривалась к Георгию Калантарову. Люди его склада обычно страдают очень распространенным недостатком: прирожденные изобретатели, они готовы бесконечно совершенствовать все, что попадает им в руки. В погоне за жар-птицей такие изобретатели забывают реальную цель. Они могут завалить любое дело, безнадежно его затянув. В отличие от подобных «умельцев» Калантаров мог объективно оценивать собственные возможности.

Уже здесь, в Байконуре, увидел он «окно» Марины. Одобрил затею, походил вокруг, покашлял в кулак. Через неделю «окно» было автоматизировано: отдергиваешь занавеску — включается кадр, соответствующий календарному дню. Через каждый час слайды меняются сами. Задернешь занавеску — «окно» выключается.

Чрезвычайно любопытно сочетание полярных темпераментов Акопяна и Калантарова. В работе это дает несомненный эффект, превышающий простую сумму вложенного труда. Даже в шутливом розыгрыше обязанности распределяются по-товарищески: генерирование идей и общее руководство осуществляет бортинженер, непосредственное исполнение, придание шутке изящных форм — Калантаров. Получивший широкую известность эпизод под названием «Свободу роботу!» — один из примеров их творческого содружества.

Меркулов как-то работал в паре с кибернетическим «жуком», подавая ему команды голосом.

«Жук» аккуратно протер линзу перископа и замер в выжидательной позе. Это удивило Меркулова, так как «жук» должен был не только протереть объектив, но и закрыть его крышкой.

— Почему медлите? — спросил он «жука» и тут же повторил команду: — Повторяю, закройте глазок!

«Жук», недолго думая, прихлопнул крышку на свой левый фотоэлемент и стал похож на одноглазого пирата.

— Вам только масло в подшипники наливать! — в сердцах ругнулся Меркулов.

А «жук» взял да и обиделся.

— Не говорите глупости! Не говорите глупости! — скрипучим механическим голосом несколько раз пробубнил он, что должно было означать: «Я исполняю лишь точно сформулированную команду».

Редкостная сцена смущения твердокаменного Меркулова доставила бортинженеру и штурману полное творческое удовлетворение. Это они два последних дня учили «жука» отказываться выполнять неточно сформулированные приказы.

В один из мартовских вечеров Марина неожиданно стала расспрашивать товарищей, как они проводят свободное время.

Эта тема задела всех. Состоялся оживленный, даже слишком оживленный разговор о мире увлечений каждого.

Выяснилось, например, что страстью самой Марины был подводный мир. За три последних отпуска она успела собрать огромную коллекцию моллюсков чуть ли не из всех морей и океанов.

Сергей Меркулов всем на удивление оказался отпускником-неудачником. Он заранее договаривался с женой о далеком путешествии куда-нибудь в Индию или Африку. Они тщательно продумывали маршрут, покупали акваланги, рыболовные снасти, термосы, но планы самым неожиданным образом каждый раз рушились. Очередное «путешествие» начиналось и заканчивалось в их небольшом домике в Карелии. Как всегда, супруги не могли договориться, кому доверить любимого кота Пантелея.

Виктор Сергеевич любил отдыхать в Сибири. Пешком, с ружьем и рюкзаком он исходил звериными тропами сотни километров по тайге. И так много лет подряд. Сначала ходил один, потом с подросшим сыном Антоном.

Для Акопяна отпуск был тяжелее любой работы. Целыми днями он маялся, ждал вечера, а затем отправлялся в шахматные клубы, где выступал в различных блицтурнирах. Он готов был сразиться с кем угодно — с пионерами, с гроссмейстерами, с целыми командами… Однако вечер за шахматным столиком пролетал слишком быстро. А так как Сурен привык просыпаться очень рано, то день отпускника, лишенный каких-либо занятий, тянулся томительно долго в ожидании нового вечера. Как тут не устанешь?

Своеобразно проводил отпуск Калантаров. Где бы он ни бывал, домой всегда возвращался с рюкзаком, набитым всякими предметами: поломанными будильниками, счетными машинками, старыми телефонными аппаратами. Он тут же отгораживался от мира, вытаскивал очередную находку и проводил скрупулезное расследование, почему от услуг найденного механизма отказались хозяева. Потом он собирал механизм, заменяя износившиеся детали, пока наконец «сирота» не начинал исправно работать. Правда, к удивлению домашних, после «исследований» Жоры часто получались уже совершенно иные конструкции, с новыми свойствами и предназначением.

Василий Карпенко в свободные недели любил понаслаждаться тишиной в библиотеках, подышать пылью веков в архивах.

— Подумать только! — разыгрывала товарищей Марина. — Полтора года и все без отпуска! Это ужасно!

— Отгуляем после полета, — заверил ее Меркулов. — Месяц поспим, а остальные три…

— Нет! — Марина решительно встала и зашагала по комнате. — Мы должны научиться проводить свой отпуск в космосе.

— Изучать биосферу в марсианских морях? — спросил Акопян. — Впечатляет, как выражаются журналисты!

— Предлагаю месячный отпуск сжать до одного дня!

— А море — до одного стакана воды?

— Можно составить план отпусков на время, привычное для каждого, и ввести эти дни в программу полета. Берешь из гипнотеки пленку…

— И отправляешься в прошлогоднее путешествие?

— Да-а… — вздохнул Виктор Сергеевич. — Это хорошо бы так вот, с корабля, и…

— Удрать на бал! — попробовал сострить Акопян.

— В тайгу бы! Да чтоб мороз градусов под тридцать… И новая, еще не хоженная тобой тропа…

— Что-нибудь новенькое тоже не помешало бы! — подал голос Жора. — Что это за отпуск, если все известно заранее!

— Почему известно?! — уже всерьез заволновалась Марина. — Кто нас заставляет моделировать уже совершившиеся события?

Марина, что называется, прочно утвердилась на кафедре.

— Как бы мне хотелось побывать в Саргассовом море! Представляете, беру в гипнотеке пленку, ставлю, и… я на дне Саргассова моря!

— А вдруг ты перепутаешь и возьмешь пленку Сергея?

— Представляете, идет Виктор Сергеевич по тайге, а навстречу ему…

— Счастливчик Калантаров! В одной руке у него вдребезги разбитый кондиционер, а в другой…