Руслан Шабельник - Рип Винклер

Именно-так звали эту девушку. И еще он вспомнил, что она принцесса и он любит ее. Это было уже не воспоминание, а чувство, знание!. Оно сидело глубоко внутри и никогда не выходило оттуда…

Затем Рип вспомнил их первое свидание. Это было давно… наверное…

Он и принцесса тогда гуляли в дворцовом саду, тихо шелестели листья, весело стрекотали насекомые, и принцесса призналась… и он поцеловал ее… или он признался сначала… если бы не задание, которое он в тот момент выполнял…

Задание?!

Рип напрягся… напряг мозг, насколько это возможно для органа без мыши… Задание… Гордон приказал… он должен был выйти в космос… попасть во дворец… О боже!

Холодный, а затем горячий пот прошиб все тело юноши.

Свершилось! Столько времени… Он вспомнил… вспомнил… да и как подобное возможно забыть…

Имя… рабство… годы, проведенные на Бастилии… операции… дом… катастрофу на Силен… и всео что случилось после. Если бы мог, Рип прямо сейчас расцеловал бы Ябу. Надо же, так удачно огреть его…

Некоторые воспоминания оставались еще довольно смутными, вероятно, они пока не прояснились, а может, так и должно быть, события происходили несколько лет назад. Однако не это главное. Пелена, заслонка, барьер, завеса, стоявшая в его мозгу на протяжении нескольких месяцев и побуждавшая Совершать все поступки, непостижимым образом исчезла. Это можно было сравнить лишь с чудом, из ничего не понимающего, перепуганного человека он снова стал самим собой. Тем Рипом Винклером, снова целостной личностью, каким не был уже… пять лет. Он вспомнил и это.

Внимательнее присмотревшись, Рип понял, что еще очень много оставалось белых пятен, провалов в биографии. В данный момент подобные мелочи не волновали юношу. Недостающие участки восстановятся, он был уверен в этом. Главное, он вспомнил, он понял, кто он, и хотя, поняв, увидел не слишком приятные моменты, однако на душе стало легко и хорошо. Камень неведения, висевший на шее в течение нескольких месяцев, да и не только месяцев, лет, наконец упал. И кто бы думал что поможет ему в этом — Ябу.

— Марико. Голову переполняли мысли, хотелось столько сказать, поделиться своей радостью.

— Ты очнулся! — обрадовалась девушка. — Лежи, лежи, тебе еще рано вставать, — испуганно прошептала она, заметив попытку Рипа подняться с постели.

— Марико, — повторил Рип, — я помню… все помню.

— Что? — не поняла она в первую минуту сидящая. — Неужели…

— Да! — счастливо крикнул Рип. — Ты не представляешь, какое это прекрасное чувство, знать, кто ты, знать свое прошлое.

Глаза девушки засветились.

— Наконец-то… — Неожиданно покраснев, она добавила: — А ты все вспомнил?

— Все, — кивнул Рип, понимая, что принцесса имеет в виду. — Я хочу сказать тебе, Марико, я люблю тебя и всегда любил, еще с первой нашей встречи, тогда, на корабле, в космосе, когда вы с императором подобрали меня.

Девушка опустила взгляд.

— Не надо об этом, между нами вечно будет стоять мой отец.

— Кстати, об отце, — Рип нахмурил брови, — думаю, у нас есть шанс.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Тогда ночью, во дворце, я не убивал его. Он действительно оставался живой, я лишь должен был похитить императора, по возможности выдав это похищение как убийство. Так приказал генерал Гордон.

— То есть ты думаешь, он…

— Не знаю, — честно ответил Рип, — было бы несправедливо подавать тебе напрасные надежды. Твердо могу утверждать лишь одно: когда я видел его последний раз, император был жив, за остальное не могу поручиться, учитывая и то, что наш с ним полет в Империю пока как в тумане.

— Если только это правда, — прошептала Марико.

— А сейчас позови Эйсая, Биордера и… Ябу, они должны услышать мою историю.

Когда все собрались в каюте, в том числе и настороженно косившийся на него Ябу, Рип начал свой рассказ:

— Завязку вы слышали, поэтому повторяться не стану. Все действительно началось с той памятной катастрофы на катере Сэма пять лет назад. После того как Сэм оставил меня умирать в космосе, я думал, мне крышка. Кончался кислород, а кругом, на световые годы вокруг, ни единой живой души. Но я оказался везунчиком, если это можно назвать везением. Мимо пролетал неизвестно как заблудший в эти места пиратский корабль, они меня подобрали, залечили рану, выходили, еще бы — живой товар.

Так я попал на Каффу — в первый раз. На рынке рабов меня и еще нескольких юношей приобрел небезызвестный вам, тогда еще не советник президента и полковник, Гордон. Он, как мы узнали позже, по заданию Империи набирал людей в особо засекреченную группу специального назначения, своего рода мусорщиков, выполняющих самую грязную и черную работу во имя великой цели — благополучия Галактической Империи. Это был элитарный и очень малочисленный отряд, о существовании которого знали совсем немногие. Мы являлись роботами, смертниками, эдакими негомцами в человеческом обличье, в отличие от последних способные мыслить и убивать далеко не одного человека. Однако это потом, а сначала была Бастилия-7.

— Бастилия? — переспросил кто-то, — Если не ошибаюсь, это одна из наиболее усиленно охраняемых планет в Империи. Говорят, там тюрьма для особо опасных преступников.

— Нет, там не тюрьма, там хуже, там ад или пекло, как вам больше нравится, Бастилия-7 не что иное, как гигантский, в планетарном масштабе, полигон для обучения таких, как мы.

Я и сейчас без содрогания не могу вспоминать годы, проведенные на ней. Три года, три долгих мучительных года беспрерывной каждодневной муштры и изнурительных тренировок. Нас там учили защищать свою жизнь любыми способами и средствами, выживать без всяких приспособлений в самых ужасных условиях. Нас абсолютно голых сбрасывали или посередине тропических джунглей, или на холодном Севере; нас заставляли быстро двигаться и преодолевать огромные расстояния на планетах как с повышенной, так и с более низкой гравитацией, закаляли наш дух и тело. Лучшие тренеры со всей Галактики передавали свое мастерство.

Нас учили владеть любым известным и когда-либо существовавшим оружием. Мы могли сутками сидеть неподвижно на одном месте, выслеживая добычу. Это страшные дни. Тренировки были настолько тяжелы, что из каждой группы а десять человек в среднем выживал один, но зато какой…

Он становился почти суперчеловеком. Неуязвимым и непобедимым. Но главное, чему там учили, — это убивать. Убивать всем, что попадется, в том числе и голыми руками, убивать без жалости к жертве и сожаления о содеянном, ибо одновременно в нас уничтожалось все человеческое, всячески пресекались любые чувства: любовь, дружба. Часто устраивались поединки между учениками, из которых победителем выходил только один. Мы оканчивали школу автоматами, машинами уничтожения, для которых ничего не существовало, кроме приказа командира и выполнения задания любой ценой… Выжил в этом аду. Один из очень немногих, а дальше, дальше пошли задания, операции. Мне не очень хочется вспоминать последующие годы, я совершал не совсем хорошие поступки. Да, иногда я выслеживал и убивал главарей мафии, убийц, террористов, но… иногда и совершенно невинных людей, если кто-то наверху усомнился в их целесообразности.