Александр Тихонов - Пленник Монолита

— Разведотряд. — Прошептал он, и, выглянув из-за стеллажа, увидел троих.

Они стояли в той самой комнате, где несколькими минутами ранее грохотали автоматы. По стёклам окна скользнул луч фонаря — четвёртый.

— Да нет здесь никого. — Просипел один из сталкеров, опершись о стеллаж, за которым спрятались Шпрот и Лапин. — Ведь ничьих ПДА мы не засекли.

Капитан облегчённо вздохнул. Вовремя они вытащили батарею.

— Откуда ты знаешь? Может, они в погреб спрятались.

— А если и так? Ты учти, Гроб, я туда соваться не стану.

— Цыц, Дохлый. Инвалид, проверь погреб.

— Уже иду. — Буркнул третий и открыл крышку лаза.

Пахнуло плесенью и серой.

— Серой воняет, Гроб. Там по любому какая-то аномалия.

— Главное, мускусом не пахнет. Давай полезай вниз.

Любой сталкер в зоне знает историю о том, что от кровососа, вопреки его внешнему виду, исходит именно мускусный запах. Значит, боятся кровососа в подполе встретить. Заскрипела лестница, и из подпола раздался приглушенный голос:

— Во, блин, удачно зашел.

— Что там? — Гроб склонился над тёмным квадратом лаза, сжимая в руках фонарь.

— Оружие. — Ответил Инвалид. — Много оружия. Калаши, сиги, винторезы. Слышь, Гроб, здесь даже «ЭфЭн-2000» есть. Во, повезло, да.

— Повезло. — Согласился наёмник, и, отложив в сторону автомат, тоже полез в подпол. — Дохлый, не спи тут. Если кто объявится, зови Скруджа. Он на улице трётся.

— Да понял я, понял. — Наёмник со злостью пнул стеллаж.

— Наш выход. — Прошептал Лапин, и поднялся из-за стеллажа в полный рост.

Его рука метнулась к висящему на поясе ножу. Мгновение спустя, нож вонзился в наёмника — сзади слева, на уровне сердца. Дохлый вскинул руки, и обмяк.

— Люк закрой. — Лапин указал Шпроту на открытый лаз, а сам, схватив автомат Дохлого, выбежал на крыльцо.

Мгновенно отреагировав, Шпрот кинул в рюкзак рацию и пистолет наёмника, сорвал с ремня убитого гранату, и зашвырнул в люк.

Шесть секунд. Именно столько потребовалось гранате, чтобы коснутся бетонного пола погреба. За это время Шпрот успел закрыть люк и выбежать на улицу. Внизу громко ухнуло, принялись стрекотать взрывающиеся патроны.

— Круто сработано. — Лапин стоял на крыльце, держа под прицелом раненого наёмника.

— У тебя, я вижу, тоже неплохие результаты.

— Конечно. — Капитан протянул Шпроту рацию. — Набери код «три восемь семь».

Шпрот взял в руки рацию, и набрал нужную комбинацию.

— Говорит генерал Заречный. Что у вас, Лапин?

Передав Шпроту автомат, капитан взял рацию:

— Константин Сергеевич, это капитан лапин. Вверенная мне группа погибла в неравном бою с отрядом Чёрного сталкера. Со мной сталкер по кличке Шпрот. Только что мы отбили атаку разведгруппы, но долго не продержимся. Сведенья, на которые вы рассчитывали, я добыл. Помогите. Мы будем отступать к малому лагерю. Ждём вас.

— Жди, капитан, жди. Через двенадцать,… нет, через десять часов мы будем там.

— Конец связи. — Проговорил Лапин.

— И что теперь? — Шпрот указал на полупустой рожок автомата.

— Теперь у нас одна задача — выжить. Я возьму автомат, который один из них бросил у погреба, а ты бери оружие этого, и готовься выступать.

— Нет, так дело не пойдёт. — Шпрот отрицательно покачал головой. — Скоро лекарство перестанет действовать, и я не то, что стрелять — идти не смогу.

— У нас выбора нет.

Лапин скрылся в доме.

— Кто ты такой? — Прошептал Шпрот, обращаясь к наёмнику.

— Меня называют Скрудж.

— Ты из группы Чёрного сталкера?

— Догадливый. — Наёмник улыбнулся. — Вас всё равно скоро пристрелят. Хозяева зоны не оставят вас в покое, пока не прикончат.

— Кто такие эти хозяева?

— Хозяева есть хозяева. Они тоже внемлют священному монолиту. Он зовёт их, как зовёт меня. Он говорит «иди, Скрудж, убей во имя моё». Он велик. И я исполню его волю.

С этими словами наёмник бросился на Шпрота, но выскочивший из дома Лапин выстрелил как раз вовремя.

— Я же говорил, не наёмники это. Монолитовцы, чтоб им пусто было. Обкуренные дебилы. Верят, что монолит живой, представляешь?

— Да уж, действительно идиоты. — Шпрот повесил на плечо рюкзак Скруджа, и проговорил:

— Так мы идём?

— Руки подняли и в угол. Живо. — Наёмник смотрел на нас, как хищник, оказавшийся в своей стихии.

— Ладно, Рекрут, не психуй.

Спам кивнул, и мы, положив оружие, отошли от двери.

— Вот и чудно. Теперь поговорим.

— А вот и мы. — Принц положил дробовик около костра и подошел к Монголу.

— Что случилось?

— Тут такое дело, командир. — Принц замялся, глядя на сидящих поодаль чужаков, но успокаивающий жест Монгола прервал затянувшуюся паузу. — Кактус мёртв. Осколок у Чёрного.

— Это плохо — Спокойно проговорил Монгол.

— Да уж. — Принц сел у костра и указал на стоящего рядом новичка. — Это Спам, мы его на Агропроме подобрали. Говорит, что знал Артура.

Монгол с ног до головы оглядел молодого сталкера.

Сопливый юнец, каких в зоне сотни. Лезут толпами на аномалии. Такие вот одиночки обычно гибнут в первые часы нахождения в зоне. Сын Монгола тоже сгинул таким — же двадцатилетним парнем.

— Лена, успокойся. — Говорил он жене. — Ну что он, маленький. Справится.

Зря говорил. Монгол так и попал в зону — отправился искать сына.

Зона вообще его редко выпускала. Она приняла его как своего, и Азат Хусаинов превратился в Монгола — бесстрашного авантюриста — сталкера, проще говоря.

С тех пор он лишь пару раз приезжал в Казань к жене, а потом возвращался и искал. Зато звонил каждую неделю — из разрушенного блокпоста возле пятьдесят первой отметки, где остался работающий телефон.

— Они шли к Монолиту. — Эти слова Проводника зажгли в душе Монгола огонёк надежды, затухший было за полтора года. — Их было пятеро — твой сын, мастер из Свободы по кличке Балбес и трое новичков. Я слышал, они дошли…

А потом дошел и Монгол. Он знал, что исполнитель желаний лишь миф, но входя под своды четвёртого энергоблока твердил как молитву «найти сына, найти сына…».

Желание так и не сбылось. Позже монгол узнал, что Шухов с группой сталкеров вновь ходил к центру зоны, и желания всех их исполнились.

Он почти сразу же решился на повторный рывок, но дошел лишь до мёртвого города, когда в списке контактов увидел имя сына. Значит, желание всё же сбылось.

— Верю. Видел его на похоронах. — Проговорил он, и добавил, обращаясь к вновь прибывшему:

— Я Монгол — главный в этом беспределе. Это наш доктор — Шприц. Этот весельчак — Утюг. Это — Феникс — единственный, выживший после встречи с жаркой. Это-Спрут. Стреляет с двух рук так, будто у него их восемь. Поэтому и Спрут. Остальных не представлю — они здесь до нас кантовались.