Роман Васин - Кровь артефакта

Я вздохнул и вернулся в комнату со спящей Сонькой, вытащив из своего рюкзака на свет электронную записную книжку «монолитовца» Ну-с, посмотрим, чем они живут. В смысле жили. Я цинично хмыкнул и приступил к чтению.

Отступление: исповедь послушника

Сегодня опять приходили парламентёры «странников», хотя приходили это несколько неверное слово. В голове появилось знание, что парламентёры будут на стадионе, и мы потянулись туда. По личному опыту я знал, что не появиться там, значит обречь себя на мучительные боли. Да, даже наши тела, проведённые через «монолит», оказывается, могут испытывать боль, которую невозможно стерпеть. После обряда очищения от боли при принятии в «монолит» нас всех проверяли, и я помню ту лёгкость, с которой смог отключиться от боли. Я мог контролировать её, мог принять дозировано, мог вообще отказаться, но «странники» смогли нам доказать, что мы знаем о боли не всё.

Так состоялось наше первое знакомство с этими странными созданиями. Когда мы собрались на стадионе, нам в ультимативной форме заявили, что в течение месяца нам надлежит оставить Припять. Ни торгов, ни обсуждения деталей. Только это. Да ещё пропажа двадцати бойцов «монолита». Их просто недосчитались после стадиона.

Никто не паниковал. Зачем паниковать, если «монолит» со всем разберётся? Что ему, вечному, эти мелкие помехи? Сколько их было уже? Даже на моём счету уже две группировки пытались выжить нас из Припяти. И пусть эти «странники» были не обычной группировкой, и мы даже не знаем, как они выглядят, но и наш властелин не тварь дрожащая, руками недостойных сделанная.

Четыре верховных игумена пошли на совет к «монолиту» и вышли оттуда явно не успокоенные. Замкнутые лица, ускользающие взгляды. В результате нам, простым послушникам, пришлось довольствоваться слухами, так или иначе просочившимися, и надо признать, что они были нерадостными. По слухам получалось, что «монолит» обещал разобраться, а такого я раньше не слышал. Раньше он разбирался, а теперь обещал, значит, не был уверен в своих силах?

За рутинной работой во благо «монолита» месяц прошёл незаметно, но я не видел никакой подготовки к переселению, а значит, не смотря на мрачные лица верховных игуменов, можно было предположить, что вопрос решен. Оказалось, нет.

На сегодняшнем собрании нам было заявлено «странниками», что у нас в распоряжении три дня, после чего они приступят к дератизации. Что такое дератизация я помнил, но какое отношение мы имели к грызунам и их травлению? Думать о том, что под грызунами они имели в виду нас, решительно не хотелось.

Верховные игумены опять потянулись к властелину, приказав нам не расходиться. Вернулись быстро, принеся вполне прогнозируемое, но, тем не менее, неожиданное решение «монолита» о том, что мы в кратчайшие сроки должны свернуть всю свою деятельность и покинуть Припять и прилегающую к ней территорию в радиусе десяти километров.

Приказы властелина не обсуждаются, а потому мы потянулись к своим кельям собирать вещи. После этого, все занятые в разработках посетили лаборатории. Я лично забрал свой «ускоритель давления». Единственный экземпляр, прототип. Расстрелял оборудование и двинулся к месту сбора. Впереди неизвестность, но верховные игумены пообещали, что «монолит» призовёт нас, когда мы понадобимся, а пока ему надо подумать. Сроков не называли, и мы, разбившись на отряды разной численности, начали просачиваться в разных направлениях на сопредельные территории.

Припять (продолжение)

Я задумчиво выключил блокнот. Записей было ещё пять, но, мельком глянув предпоследнюю, я понял, что о происходящих в Припяти событиях ничего не найду. Только личное и служебное. Ну, будет время, посмотрю, конечно, но не сейчас. Сейчас надо проанализировать и разложить по полочкам полученную информацию.

Что получается? Получается, что ползущие по Зоне слухи не врут, и в Припяти завелась новая группировка, причём такого масштаба, что «монолит» безоговорочно покинул мёртвый город. Что же это за люди такие? Или не люди, раз могут такое? Сразу вспомнился фантом летающей тарелки. Интересно, это как-то связано? Впрочем, зачем инопланетянам Зона или если перевести на русский — нафига козе баян? В общем, прояснив одно, я получил кучу других вопросов. Ясно то, что из города надо сваливать как можно быстрее, пока мы не попали в поле зрения этих «странников». По спине пробежал холодок от ощущения, что обо мне уже всё знают: где я, кто я. Сильно захотелось разбудить Соньку и убраться отсюда подальше, но, во-первых, прошёл всего час, как она спит, а во-вторых, я же спал чуть ли не двенадцать часов и ничего, никто не пришёл и не предъявил нам ультиматум.

Я какое-то время побродил по квартире, время от времени выглядывая в разные окна. В один из таких моментов на самой границе видимости мне показалось какое-то шевеление. Быстро скинув с плеча «винторез» я прильнул к окуляру, но так ничего и не увидел, толи некто успел скрыться, толи показалось.

Оторвавшись от окуляра, я сразу же прилип к нему снова, так как вновь заметил какое-то шевеление у дальних домов. Как и в первый раз в оптике уже никого не было, хотя теперь я был готов поклясться, что мне это не показалось. Замерев у окуляра, я простоял, наверное, минут десять, решив, во что бы то ни стало увидеть, кто или что там ходит, но не зря говорят, что самое трудное — это ждать и догонять. На одиннадцатой минуте я плюнул на это занятие, решив, что раз оно ходит там, а не под моими окнами, то и непосредственной угрозы не несёт, и вернулся в комнату со спящей Сонькой.

Ещё час я просто ходил из угла в угол, сидел, прислонившись к бетонной стене с остатками выцветших обоев, и подкармливал костёр мелкими остатками деревянной мебели, чтобы дым был не сильным. Потом мои мысли вновь вернулись к замеченному движению в конце улицы. Подняв с пола «винторез» я прошёл в соседнюю комнату, но на сей раз ни обычным зрением, ни через оптику ничего подозрительного не заметил. Поближе бы подобраться, только в свете открывшихся подробностей бегства «монолита» мне хотелось идти только в одном направлении, и это точно было не в сторону подозрительных движений.

Еле слышный короткий шаркающий звук с верхнего этажа я услышал, когда уже зашёл в комнату со спящей Сонькой. Хорошо бы списать его на разыгравшееся воображение, или какие-либо естественные звуки в мёртвом городе, но я знал, что если начну не доверять своим глазам и ушам, то это плохо кончится.

Я аккуратно вытащил из Сонькиного рюкзака пистолет-пулемёт и, на всякий случай, зажав ей рот ладонью, настойчиво потряс за плечо. Она дёрнулась, открыла глаза, и я сразу прижал палец к губам, показывая ей, чтобы вела себя тихо.