Михаил Емцев - Клочья тьмы на игле времени

— Мы и вас освободим от власти Ассирии, — подал голос Мернепта.

— Верно! — кивнул Нопри. — Вавилон вновь обретет независимость!

— Не будет этого, — все так же спокойно ответил Вароэс и тихо погладил шелковистую бороду свою. — Звезды мешают вам начать войну с Ассирией и восстановить священный Вавилон.

— Звезды? — в один голос переспросили Нопри и Мернепта, не скрывая своего удивления.

Даже Яхмос улыбнулся. Говорить о звездах и прочих предзнаменованиях в узком жреческом кругу считалось дурным тоном.

— Да, звезды, — Вароэс, казалось, ничего не заметил. — Звезды вашей страны. Ваше государство насквозь прогнило. Одно дуновение ветра — и нет его. Так было уже при пер-о Ксаиса, когда вторглись гиксосы. Они завоевали вас почти без единого выстрела. Странная молниеносная война. Здание разрушилось, поскольку не существовало связей между этажами. Кастовые границы создают нации в единой нации, а наводняющие страну рабы превращаются в опасный воспламеняющийся материал. Но вы ничему не научились с тех пор, ничего не поняли. В этой войне вы и сами погибнете и нам не вернете свободы. Если вы начнете боевые действия, когда войска Издрубала займут Тир и Сидон, черная Абзу [31] Бездна (др. вавилонск.). поглотит династии мудрости вашей и шаткий светоч культуры вавилонской заодно… Что же касается моих богов, достойнейший Правитель Дома войны, — Вароэс, который никогда ничего не забывал, перевел сжигающий взгляд свой на Мернепту, — то они и твои боги. Иштар не только ваша Изида, но и шумерийская Ианна. А было то задолго до пирамид.

Уродливые губы Мернепты сами собой сомкнулись, и на него вновь можно было смотреть без отвращения.

— Но не противоречишь ли ты сам себе, старший халдейский брат? осторожно начал Нопри. — Ведь, завоевав Финикию, Ассирия не только унизит нас в глазах подвластных народов, но и получит существенные военные преимущества. С такой Ассирией будет еще труднее совладать, даже… если звезды окажутся потом в благоприятном для нас расположении, — он не мог сдержать улыбку, грозовым отсветом промелькнувшую в углах жестких губ.

— Я тоже хочу спросить тебя об этом, достойнейший, — тихо сказал Мернепта. — Как мы потом сумеем устоять перед Издрубалом?

— Финикийский поход будет последним для Издрубала, — печально отозвался Вароэс.

— Откуда ведомо это? — Мернепта попытался опять вскочить с места, но высушенная, как у мумии, коричневая рука Нопри удержала его.

— Брат халдеянин знает, что говорит, — сквозь зубы процедил верховный жрец.

— Пусть так, — согласился Мернепта, высвобождая плечо. — Но молодой наследник Издрубала — отважный воин с горячей кровью. Он поведет на нас ассирийские полчища.

— Нет, — твердо сказал Вароэс. — Государство не может долго оставаться большим военным лагерем. Кроме традиции доблести, есть еще и традиция нравственности. Она важнее. Посему меркнет во времени звезда Ассирии. Она светится, падая за страшный горизонт. Крылья Лилит [32] Богиня ночи (ассир.). сомкнутся над ней. Такому государству суждено пасть. Солдаты не могут править народами, как, впрочем, и жрецы… Особенно перевалившие за семидесятилетний рубеж.

Яхмос усмехнулся, но ничего не сказал. Мернепта непонимающе захлопал глазами.

— Достойнейший Вароэс намекает на пер-о, имя его священно для нас, ибо есть он живой бог Амон, — разъяснил Нопри последние слова халдеянина. — Но пусть не беспокоится Вавилонская коллегия, живой бог занят возвышенными заботами. Он готовится слиться с Озирисом, а неприятные и мелкие обязанности целиком возложил на нас, недостойных.

— Короче говоря, — вновь ухмыльнулся Яхмос, — наши мысли — это слова пер-о.

— Целиком доверяюсь вам, братья, — склонил голову Вароэс. — Но доверьтесь и вы мне. Будущее сложится по слову моему. Не будет вам хлопот ни от Издрубала, ни от молодого царевича. Только не ввязывайтесь в войну. А там, лет через двадцать, а может, даже и десять, вы не только вернете себе Финикию, но и Вавилон возродите, обрушив дымящиеся стены Ниневии. Она падет, как пали когда-то вы или как падете теперь, если двинете флот к финикийским портам.

— Ты запугиваешь нас, халдеянин? — с угрозой спросил Мернепта. — Или хочешь подкупить богатыми дарами своими?

— Ну при чем тут это? — возмутился Нопри, также накануне получивший золото, каменья и благовония, привезенные на ассирийском корабле. Белый шрам его даже слегка порозовел.

— Не надо смешивать политику с обычной дипломатической вежливостью, плутовато улыбаясь, поддержал его Яхмос.

Мернепта ничего не ответил и, отодвинувшись в угол, ненавистно посверкивал оттуда глазками, которые унаследовал от далекого предка гиксоса.

— Просто я хорошо умею читать звезды, достойнейший Правитель Дома войны, — равнодушно разъяснил Вароэс. — Ведь это мы, вавилоняне, и шумеры — учители наши — создали науку о движении звезд, нашли соответствия этих движений земным делам.

— Хватит о науке! — Мернепта раздраженно хлопнул ладошкой о полированный камень пола. — Слишком умные стали вы в своем Вавилоне. Не ум нужен сейчас, а воля и сила!

«То, что необходимо далее сделать, — это изменить наше воспитание. Сегодня мы страдаем от чрезмерного образования. Ценят лишь знания, но чрезмерные умники — враги действия. То, что нам необходимо, — это инстинкт и воля».

— Ум всегда нужен, — заметил Вароэс, не поворачиваясь все еще к Мернепте.

— Думать — это привилегия немногих, — изрек Яхмос.

— А что вы даете взамен остальным, многим? — Вароэс обвел взглядом молчавших жрецов. — Иерархия храмов ваших продумана блестяще. Но она кончается у колонн гиппостилей. А народу тоже нужно кое-что давать, кроме хлеба и красочных мистерий.

— Что именно? — тонкой, словно вырезанной из сандалового дерева, рукой Нопри поглаживал чернокрапчатое золото шкуры. Ему было, видимо, жарко, но он не решался сбросить ее с плеча.

— Игру. Подобную той, в которую играете вы.

— Объяснись, достойнейший, — верховный жрец все же чуть приспустил шкуру. На загорелой костлявой груди его сверкнула золотая медаль Высокого совета.

— Рядовой человек по натуре ребенок. Ему нужно играть кого-то не существующего на фоне обыденной жизни. Задача правителя, который хочет сохранить популярность, — дать простолюдину такую роль. Надо создать видимость, что он представляет собой нечто особенное, что он маленький пер-о или крохотный верховный жрец. А чтобы ему не наскучила игра, необходим занимательный ритуал. Причастность к высшим тайнам и сохранение этих тайн под страхом смерти. Смерть — критерий важности, мерило уникальности. Вы знаете это лучше меня. Ведь это строгая обрядность ваша, отточенный ритуал ваш привлекают юношей лучших семей в храмы. Создайте подобие такой же системы и для простого народа. Только тогда государство станет единым. У него появится общий костяк, который как бы, — Вароэс многозначительно поднял палец, — воздвигнется над глухими границами каст. Каждому надо втолковать, что он что-то собой представляет и может и должен гордиться собой. Но вы, знающие истинную цену всему, можете смеяться про себя над шутовской этой пляской. Творите героев из ничтожеств, вовлекайте их на круги мрачных и жестоких традиций! Только тогда вы сможете противостоять Ассирии, где нет ничего превыше солдатской доблести. И доблесть эта погубит страну, выхолостит изнутри, высосет духовные силы.